2 июня 2014 года, Луганск: точка невозврата…

Бомбардировка украинской авиацией здания Луганской облгосадминистрации 2 июня 2014 года явилась тем рубежом в нынешней Донбасской войне, за которым силовой сценарий стал неизбежным. Хорошо помню, как эта циничная карательная акция потрясла жителей шахтёрского края своей бессмысленной жестокостью: тогда ещё не укладывалось в наши представления то, что украинская армия может воевать с мирным населением и что, более того, она ему будет мстить за свой позор в Крыму и те первые поражения от ополченцев, которые уже успела получить под Славянском и Северодонецком.

Сказки про взорвавшийся кондиционер

Историки спорили и будут спорить насчёт момента, когда нынешнее постукраинское противостояние стало необратимым: в науке это нормальное явление. Одни называют середину апреля 2014 года, когда стрелковцы взяли Славянск, а исполняющий обязанности президента Украины Александр Турчинов принял решение о начале так называемой антитеррористической операции против Донбасса. Другие — Одесскую Хатынь, наглядно показавшую, что бандеровцы пришли к власти совсем не для того, чтобы с кем-либо договариваться. Третьи — 26 мая, начало боёв за Донецкий аэропорт. Четвёртые — июньскую бомбардировку Луганска. Скажем проще: привязывать переломные моменты тех или иных общественных процессов к конкретным историческим датам — дело неблагодарное. Ибо знаковые события часто становятся следствием (причём иногда достаточно отдалённым!) совершенно незаметной для неспециалиста работы механизма истории.

Но вернёмся к событиям 2 июня 2014 года, когда в результате налёта на центральную часть Луганска были убиты и ранены ни в чём не повинные люди. Военных целей, кроме дежурного наряда ополченцев, в здании бывшей обладминистрации, ставшей Домом правительства ЛНР, не было, отсутствовали на месте и главные руководители самоопределившейся республики.

До сих пор однозначно не установлено, что же украинская авиация применила против безоружных граждан. По одной из версий, это были начинённые кассетными бомбами неуправляемые ракетные снаряды, которые запрещены международными конвенциями. По другой — после ракетного залпа пилотом штурмовика была дана очередь из скорострельной авиационной пушки, и именно она повредила здание: в пользу этого говорит то, что фрагменты разорвавшихся боеприпасов в помещении не были найдены. С уверенностью можно констатировать лишь факт действий украинских диверсантов, установивших миниатюрный радиомаяк на одном из деревьев в прилегающем сквере: ничем другим такую точность попадания объяснить невозможно.

Случившееся в тот день в Луганске стало важным моментом не только обычной войны, но и информационной. Именно ему мы обязаны появлением популярного интернет-мема о взорвавшемся кондиционере: эту версию буквально через несколько часов начали активно муссировать в украинском сегменте соцсетей и форумов. Согласно ей, неудачно выпущенная ополченцами зенитная ракета якобы попала в перегревшийся кондиционер, однако, она несостоятельна по целому ряду причин. Во-первых, в том кабинете, куда был прилёт, какие-либо устройства для кондиционирования воздуха отсутствовали. Во-вторых, и кондиционер, и даже раскалённый утюг для датчиков ПЗРК — не просто слишком холодные, а совершенно ледяные: "органы чувств" ракеты реагируют либо на факел пламени реактивного двигателя, либо на выхлоп газовой турбины, приводящей в движение пропеллер.

Тем не менее, мем оказался удачным и в дальнейшем широко использовался противоборствующими сторонами. Например, двенадцать дней спустя, когда в Луганском аэропорту ополченцы уничтожили заходивший на посадку Ил-76 вместе с находившимися на борту десантниками. Сразу же во Всемирную паутину полетела информационная "ответка": никто не виноват, если бандеровцы на свои самолёты вместо нормальных человеческих моторов ставят неисправные кондиционеры…

Расстрелянная конституция

Через пару дней после бомбардировки мне удалось, со многими приключениями, включая пересечение границы в обход официального пункта пропуска (каюсь, что вынужден был согрешить перед законом, однако попадание в руки украинских карателей, захвативших к тому времени значительную часть погранпереходов, в мои планы не входило), добраться до Луганска.

Площадь перед зданием покрыта воронками и усыпана кусками штукатурки. Отдельно сложены осколки снарядов. На тротуарной плитке бурые пятна — следы крови. Вещи, принадлежавшие погибшим: их никто не трогает, они остаются на местах, где хозяев застигла страшная участь. Живые цветы, иконы и лампадки, постоянно приносимые сюда луганчанами. На площади — траурный митинг: собравшиеся требуют прекратить насилие, развязанное против народа Донбасса. Женщина в чёрном платке — родственница одного из погибших.

Она не стесняется слёз, общаясь с журналистами: ей важно, чтобы трагедия больше не повторилась. Люди с гневом и горькой иронией возмущаются киевскими пропагандистами, распространяющими ставшее популярным враньё про взорвавшиеся кондиционеры.

После митинга едем с товарищем в Краснодонскую районную больницу. В палате нас встречает человек в маске, которую носят во время эпидемии гриппа. Эта мера не связана с вопросами безопасности, так как за себя он не боится: просто мой собеседник не хочет, чтобы окружающие видели израненное осколками лицо. В тот роковой день дела заставили его приехать в Луганск: обладатель активной жизненной позиции, даже находясь на заслуженном отдыхе, вряд ли останется в стороне от происходящего, тем более в столь нелёгкое время. Вот что он рассказал о тех страшных минутах:

"У меня нет доступа к оружию, я мирный житель. Мне надо было в администрацию на приём, стоял, ждал, пока проведут. Беседовал с покойной Натальей Архиповой (погибла во время бомбардировки 2 июня 2014 года. — Прим. автора), она у нас там министром здравоохранения была. Смотрю, один штурмовик пролетел прямо над зданием, очень низко. Второй прошёл левее, выше и вдалеке…

Мне позвонили, сказали, что пропустят в здание. Ещё трубку держал в руках, и вдруг взрыв. Упал сразу, но остался в сознании. Смотрю, кровь хлещет: рассекло лицо и шею, плечо пробило насквозь, ещё два осколка попало в руку...

Когда падал, услышал "та-та-та", как петарды стреляют, знаете, одна за другой. Подумал: наверное, кассетники. Это чтобы добить тех, кто стал подниматься. Забежал в здание, где всех эвакуировали в подвал. Самое страшное было — это потеря крови. Стал слабеть. Боли уже не чувствовал…

Поразила беспечность людей. Когда меня несли, просили зевак разойтись. Толпа глазела. А если второй заход? Рядом лежал мой товарищ, попал под удар — ноги сломаны осколками...

Это варварство — бить по мирным людям. Это дикость. Это неизбирательный удар. У меня была сумка с документами, с украинской конституцией. Осколки пробили эту конституцию насквозь. Так они хоронят Украину, которой больше не будет…"

Мой собеседник достаёт из пакета ту самую книжку со следами осколков, которая спасла ему жизнь. Когда-то он был сторонником единой Украины, пусть даже и в виде федерации с широкими правами для входящих в неё регионов. Теперь ни о каком общем жизненном пространстве с бандеровцами он даже и слышать не желает. Расстрелянная конституция в руках раненого — одно из самых ярких моих впечатлений начала войны…

Возвращаемся в Луганск. По дороге замечаем, что некоторые бензоколонки уже обложены мешками с песком и перестали торговать горючим. Несмотря на продолжающуюся мирную жизнь, в городе неспокойно. Развешены объявления о том, как вести себя при возможном повторении налётов, восстанавливаются укрытия, долгое время пребывавшие в запустении. В темноте над Каменнобродским районом (северная часть Луганска) звучали сирены: в воздушное пространство города вторглись самолёты. Утром стало известно о бомбардировке окрестностей соседнего райцентра Станично-Луганское: ракетные снаряды упали на территорию базы отдыха, где были расквартированы ополченцы, есть разрушения и раненые…

Так в столицу ЛНР входила война. До решающих боёв за город оставалось чуть больше месяца…

Гримасы дегуманизации

В те жаркие июньские дни 2014 года Донбасс впервые по-настоящему испытал то, что называется дегуманизацией противника. Бомбардировки Луганска заставили нас заговорить об этой проблеме открытым текстом: раньше она на первый план не выходила.

Отказ необандеровцев признавать человеческое достоинство за своими оппонентами наблюдался и ранее, но он не касался напрямую жителей шахтёрского края. Мы, безусловно, переживали за преданный начальством и подвергшийся поруганию героический "Беркут", в который на киевских улицах летели "коктейли Молотова" и булыжники. Нам больно и горько было смотреть на пылающий Дом профсоюзов в Одессе, над предсмертными мучениями защитников которого так жутко насмехались нацисты. Безусловно, эти трагедии воспринимались дончанами как страшная угроза, и они серьёзно повлияли на волеизъявление народа 11 мая 2014 года, но в географическом плане все они происходили очень далеко.

Хотя тревожные звонки были ещё в начале осени 2013 года, когда Украина готовилась подписать акт капитуляции перед Западом под названием "Соглашение об ассоциации с ЕС". Уже тогда евроинтеграторы безапелляционно требовали от Донбасса наступить себе на горло и не мешать маршировать под радужными флагами в хвалёные "евросодом и еврогоморру". Дескать, мы в Киеве и Львове уверенно смотрим в прекрасное европейское будущее, а вы в Донецке и Луганске боитесь расстаться со своим кошмарным совковым прошлым! Такая наглость возможна только в отношении людей, которых не ставят ни во что и на чьих костях собираются въезжать в рай.

В ноябре 2013 года с киевских трибун зазвучали словеса, откровенно демонизирующие Донбасс. Для тогдашней украинской блогосферы были характерны многочисленные выпады в адрес шахтёрского края, вроде этого ушата словесных помоев: "Донбасс — экономический банкрот, ретроград идеологический... наиболее больной регион страны... он ничего не может дать ни стране, ни себе самому — кроме истерического крика "не трогайте нас". Не будешь трогать — не будет вонять..." Спустя месяц, когда Евромайдан окончательно превратился в необандеровскую оргию, жителей Донбасса безо всякого стеснения начали называть "титушками" (презрительное название наёмных провокаторов на Украине, произошло от имени белоцерковского гопника Вадима Титушко. — Прим.) и "бандюковичами". После февральской победы нацистов в Киеве мы стали "колорадами", "Лугандой и Домбабве", а первые выстрелы войны показали, что Украина уже на официальном уровне откровенно воспринимает население шахтёрского края как взбунтовавшихся унтерменшей, не желающих прислуживать новым арийцам.

Интересно, что Донбасс никогда не отплачивал бандеровцам той же монетой. Например, в дни Русской Весны предложения разбить памятники Тарасу Шевченко воспринимались русскими активистами как глубоко кощунственные: с историей у нас не борются, до уровня утративших человеческое достоинство "нациков" не опускаются. Среди бывших донецких и луганских украинских националистов не было никого, кто пострадал за свои убеждения: все, кому досталось, получили заслуженное воздаяние за вполне конкретные действия, а призывы избить человека проукраинских взглядов, который ничем не провинился, расценивались как провокация.

Весной и даже в первые летние недели 2014 года в глазах жителей Донбасса сохранялся авторитет ОБСЕ. Это сейчас народ к этой организации относится с нескрываемой неприязнью, а местные и аккредитованные журналисты объявили ей негласный бойкот. Тогда же активисты русского движения и простые люди достаточно тесно сотрудничали с ней и даже возлагали на неё определённые надежды в деле донесения до европейского сообщества информации об ущемлении прав русскоязычного населения Юго-Востока. Впоследствии сотрудники миссий ОБСЕ скомпрометировали себя неоднократным шпионажем на боевых позициях ополченцев в интересах спецслужб Украины и стран НАТО, а также передачей бандеровцам сведений об инакомыслящих, чем полностью превратились для донбассовцев в нечто нерукопожатное.

Было ли это наивностью? Нет. Ибо таков донбасский характер: до последнего сохранять веру в человеческое достоинство за другими, включая оппонентов и даже врагов. Это отнюдь не красивые слова о высокой морали: когда профессия связана с риском для жизни, когда над твоей головой километр земной тверди или же когда рядом разлетаются огненные брызги расплавленного чугуна, доверие к ближнему есть залог выживания. Поэтому нет в Донбассе большего наказания для человека, чем утрата доверия со стороны окружающих.

Сбрасывая бомбы 2 июня 2014 года на Луганск, Украина сама себя подвергла вышеупомянутому наказанию, став для Донбасса навеки чужой. Не зря же сказано, что в свой народ больше одного выстрела не сделаешь.