"Иосиф Давыдович, вам на сцену — 30 секунд!"

Сегодня не стало поистине одного из незыблемых столпов нашей эстрады Иосифа Кобзона.

Знаю, звучит пафосно и тяжеловесно, но поспорьте, что это не так. Найдется хоть кто-то в нашей стране, кто не слышал его нетленные "Не думай о секундах с высока!" Но я сейчас не буду ничего говорить про его творчество. Экспертов и аналитиков в этой теме и без меня хватает.

Поэтому просто расскажу про жизнь. Не жизнь Кобзона, про нее я знаю ровно столько, сколько показывали ее в телевизионных программах и журнальных разворотах о нем.

Мне всегда очень жалко, когда уходят такие титаны нашей культуры. Жалко, потому что лично для меня, знаю, банально и слащаво, но, как говорится, се ля ви, и эта "ви" бывает и приторно банальной, Иосиф Давыдович был образцом ответственности и обязательности в отношении своей работы и данных обещаний. Сколько раз я звонила ему по прямому номеру, когда срочно требовалось интервью или "комментарий по теме", и ни разу он не подвел. А если и отказывал (причем делал всегда это безупречно вежливо и с искреннем сожалением в голосе), то только когда был не в городе и физически не мог приехать.

Самая первая моя встреча с Иосифом Кобзоном — яркий пример его отношения к работе, в том числе и чужой. Для телеканала мы снимали документальный фильм к юбилею Эдиты Станиславовны Пьехи. Все уже отснято, фильм должен выходить буквально через пару дней, и тут принимающая сторона требует добавить туда интервью Кобзона — без него в эфир не дадут. Иосифа Давыдовича я отловила, судя по звукам в телефоне, за кулисами одной из многочисленных концертных площадок, на которых он выступал. Спешно описывая ситуацию, слезно умоляю об интервью.

— Все понял, — прерывает он мой нескончаемый поток лести вперемежку со слезливыми историями о грядущем увольнении, если не запишем его на следующий день, — Завтра буду в Москве, на концерте в мэрии. Это вечером. Точнее время не скажу, наберите меня с утра.

Не передать словами моего облегчения. На следующий день камера заказана с утра, оператор фактически сидит на чемоданах, точнее съемочных кофрах, набираю Кобзону. Трубку берет женщина с недовольным голосом: "Иосиф Давыдович сейчас на сцене, — резко обрывает она мой монолог о том, что мы вчера договорились о съемке, — и вообще, почему вы звоните ему напрямую?! Я его пресс-секретарь, и все съемки надо согласовывать со мной. Нет согласования — нет съемки. К тому же вы же не думаете, что одна хотите записать интервью с Иосифом Давыдовичем?! У него график на два месяца вперед расписан. До свидания!"

Фото: ТАСС

Я стою с трубкой у уха с ощущением, что на меня вылили ушат ледяной воды (это еще чтобы цензуру прошло). Ну, делать нечего, уныло выезжаю на работу, прикидывая, как сейчас буду объяснять руководству и всем участникам съемки неожиданный отказ. Прошел где-то час после общения с немилой дамой, я стою перед кабинетом своего начальника, собираюсь с мыслями (все же прекрасно понимают, что на работе удача — это молодцы все, а провал — виноват только ты). И тут звонит телефон, незнакомый номер. Беру трубку:

— Это Кобзон, — раздается в динамике, — мы с вами вчера договаривались на интервью.

— Я вам звонила, — лепечу в ответ, — но ваша пресс-секретарь сказала, что без ее согласия съемка невозможна…

— Вы договаривались лично со мной, а не с моим пресс-секретарем. Ей я уже объяснил, что она не права. Приезжайте к 18, у меня будет ровно 5 минут. Пропуск я вам заказал, — и диктует адрес.

Мы приехали в назначенное время, как раз шел концерт. Иосиф Давыдович выступал еще и в качестве ведущего. После того как очередной номер был объявлен, Кобзон вышел за кулисы, вытирая со лба пот платочком. Я подбежала к звезде.

— Да-да, я про вас помню, — кивнул он мне. После чего отвел нашу группу в свою гримерку. — Тут не так шумно, — пояснил нам, — выставляйте сейчас свою технику, у вас семь минут, пока я пою и объявляю следующего исполнителя, и пять минут на интервью, пока будет звучать следующая песня. Какие у вас вопросы? Я как раз подготовлюсь, — и, захватив бутылку с водой, ушел.

Стоит ли говорить, что ровно через семь минут Иосиф Давыдович вернулся и четко, монологом дал ответы на все вопросы, заданные ему заранее. "Иосиф Давыдович, вам на сцену — 30 секунд!" — раздался из-за двери знакомый недовольный женский голос.

— Подойдет вам, что я наговорил? — спросил у меня Кобзон.

— Да, да! Огромное спасибо, — залепетала я, потому что действительно таких четких интервью на заданную тему без лишних вводных слов и мычаний мне давно не доводилось снимать.

— Удачи вам и привет Эдите Станиславовне, — слегка поклонился Иосиф Давыдович и поспешил за кулисы.

— Крутой чувак! — заметил наш звукорежиссер, сматывая провода.

После этого мне не раз приходилось сталкиваться с Иосифом Давыдовичем и на разных мероприятиях, и у нас в телевизионной студии. И вот это ощущение собранности и уважения к чужому труду окружало его всегда.

Понимаю, что все это мелочи, что Кобзон для России — это "День победы", "А у нас во дворе" и другие его замечательные песни. На них без преувеличения воспитаны десятки миллионов. Кобзон первым выступил перед советскими солдатами в Афганистане. Пел в зашкаливающем от радиации Чернобыле. В лежавшей в руинах Южной Осетии. В Донбассе, в Сирии. В 2002-м Кобзон первым отправился на переговоры с террористами, захватившими центр на Дубровке и лично вывел нескольких заложников... Перечислять можно бесконечно.

Но вот почему-то вспоминается именно этот эпизод. Может, не такой яркий, но он — о тех, кому повезло наблюдать Иосифа Давыдовича в реале. Все коллеги, с которыми я общаюсь и которым доводилось работать с Иосифом Кобзоном, с удовольствием вспоминают такие моменты. Даже в последние годы, когда стало очень заметно, что даже просто стоять перед камерой Иосифу Давыдовичу было трудно, он на все сто процентов отрабатывал свои выступления.

Буду банальна, но мне действительно очень жаль, что больше никогда не услышать вот этот уверенный голос: "Это Кобзон! Вы мне звонили!"