Что будет с национальной идеей России
В российском обществе вновь поднялась дискуссия по поводу такого извечного вопроса как национальная идея. Ее поисками последние три десятилетия занимаются известные люди, философы, политики и простые граждане, но определение того, что может по-настоящему сплотить всех россиян, до сих пор не найдено. В то же время современный опыт других стран и российская история показывают, что решение может быть буквально на поверхности.
Недавно, выступая перед читателями, писатель и телеведущий Владимир Познер предложил свой рецепт решения проблемы, сказав, что жители России могли бы объединиться вокруг правды.
"Я убежден, что объединить людей можно только вокруг правды. Вокруг понимания того, что это твоя страна, что она зависит от тебя, что от твоего поведения, от твоего выбора зависит, какой она будет", — сказал он.
При этом заметил, что объединить людей будет крайне сложно, так как "мы ничему не верим".
Другой телеведущий Владимир Соловьев назвал предложение коллеги банальностью. Со своей стороны Соловьев поделился с гражданами своими рассуждениями, постулировав, что национальная идея в России есть, просто не сформулирована. Искать ответ на животрепещущий вопрос он призвал в акции "Бессмертный полк", проводимой во многих населенных пунктах страны 9 мая.
На мой взгляд, сама проблема поиска национальной идеи имеет множество граней, еще не до конца осмысленных. Во-первых, надо признать, что найти ее не просто во многом потому, что предыдущая идея, которая просуществовала до развала СССР, была в одночасье отброшена. Руководители России во главе с тогдашним президентом страны Борисом Ельциным даже не попытались взять что-то из советского опыта, а ведь в нем, безусловно, было и хорошее. Вместо вдумчивого осмысления ошибок прошлого весь советский период был объявлен чуть ли не преступным. Новое государство, возникшее на обломках старого, пыталось в идейном плане всячески дистанцироваться от недавнего прошлого.
Для многих людей такой подход стал серьезной психологической травмой. Ведь в одночасье то, к чему люди стремились, было объявлено ничего не стоящими утопическими мечтами. И даже те граждане, которые перестали верить в коммунизм задолго до Перестройки, тоже не могли выйти из исторических потрясений без ущерба для себя. Ведь и им, кто в коммунизм не верил, фактически пришлось признать, что их родители и деды, которые проводили индустриализацию, воевали в Великой Отечественной, занимались послевоенным восстановлением и готовили запуск Гагарина в космос, прожили свою жизнь зря.
В 1993 году была принята новая Конституция, по которой Россия живет и сейчас. Пункт 2 статьи 13 основного закона прямо указывает, что никакая идеология не может устанавливаться в качестве государственной или обязательной. Возможно, авторы документа руководствовались благородным посылом допустить идеологическое разнообразие (пункт 1 статьи 13 прямо об этом и говорит). Однако отказ от государственной идеологии можно трактовать и как закрепление факта, что жителей страны по сути ничего не объединяет. Это понимали даже самые ярые сторонники отказа от всего советского, а потому со своей стороны пытались сформулировать если не национальную идею, то хотя бы национальный девиз наподобие французского "Свобода, равенство, братство". Для этого при госорганах даже создавали различные комиссии и экспертные советы.
Но чудесной формулы, содержащей хоть какие-то идеалистические устремления, тогда так и не было найдено. В качестве альтернативы решили утверждать мысль, что главное — это построить рыночную экономику "как на Западе", а вот рынок уже сам все расставит на свои места. При этом будто забыли, что правила этого рынка должны быть цивилизованными. Государство фактически способствовало проведению несправедливой приватизации через залоговые аукционы, показав всем, что есть возможность быстро обогатиться, не особо обращая внимание на закон. В результате в обществе быстро "поднялись" представители криминала, вошедшие в союз с представителями прежней советской элиты, быстро сменившими убеждения. Наоборот, многие работники профессий, наиболее уважаемых практически во всем мире от Европы до Африки, то есть врачи, учителя, инженеры и ученые, в 1990-е оказались буквально "на дне" социальной иерархии и были вынуждены прозябать в нищете. Реформаторы "первой волны" оправдывали такой подход к построению новой экономики тезисом о необходимости "первоначального накопления капитала". Получилось, что на смену пусть и утопическим мечтам о бесклассовом обществе во всей красе пришел принцип "человек человеку волк".
Но экономические законы никто не отменял. Постепенно до простых граждан и даже "новых русских" дошло, что бесконечно проедать накопленное предыдущими поколениями нельзя. В стране, где промышленные предприятия лежат в руинах, колхозные поля заросли сорняком, а наука находится в загоне, будет очень сложно богатеть. Не будем забывать, что новая элита очень хотела стать вровень с мировой, а в других странах не уважают тех, кто вместо строительства новых предприятий предпочитает сдавать старые на металлолом.
Но общество к тому моменту уже успело пропитаться духом дикого капитализма, когда главным становится не общее благо, а исключительно забота о выживании семьи любыми способами. Так в конце 1990-х в систему координат государственной политики начало возвращаться понятие патриотизма. С избранием президентом Владимира Путина в 2000 году государство стало прилагать усилия к восстановлению авторитета военнослужащего, научного работника, учителя, инженера. Важным маркером начавшихся изменений стало принятие нового гимна. Вернули мелодию советского, напоминавшую гражданам о былом величии страны. Главное — у гимна появились слова с вполне определенным посылом "Россия — священная наша держава". Люди поверили, что можно жить иначе, нежели они жили предыдущее десятилетие. Тем более этому способствовал быстрый рост экономики. Однако четкой формулировки национальной идеи так и не появилось.
В 2016 году президент Владимир Путин на заседании "Клуба лидеров" (объединении предпринимателей из регионов) заявил, что национальной идеей мог бы стать патриотизм.
"У нас нет никакой и не может быть никакой другой объединяющей идеи, кроме патриотизма", — сказал глава государства.
С этим постулатом президента сложно спорить из-за его очевидности. Если люди чтут историю страны, хотят работать для ее блага, то их можно считать патриотами. И вполне логично, что патриотов объединяет патриотизм.
Однако одно дело желать блага своей Отчизне и другое — верить в то, что честный труд действительно "вольется в труд республики" и принесет благо всем честным труженикам. А вот с этим в условиях высокого социального расслоения и достаточно переменчивой экономической политики правительства возникают серьзные проблемы.
И вот тут мы подходим к самому главному с точки зрения определения национальной идеи. Помимо общего объединяющего чувства, у граждан должна быть еще цель, к которой стоит идти. Для пояснения можно провести аналогию. Многие люди любят спорт, и это в какой-то степени объединяет их. Но одни просто любят спорт и потому смотрят матчи по телевизору, открыв банку пива, а другие ставят перед собой цель стать чемпионами и последовательно развивают в себе силу и ловкость.
Можно сколько угодно критиковать саму коммунистическую идею, называть ее несбыточной и утопичной, но необходимо признать, что построение коммунистического общества было именно целью. Ради чего люди терпели лишения, проявляли невиданный энтузиазм в работе и героизм на полях сражений? Ради того, чтобы будущие поколения могли жить лучше. И не просто лучше, а в совершенно ином, практически совершенном мире.
Если посмотреть на современный опыт других государств, то национальная идея там формулируется именно как цель. Например, американцы верят в то, что весь мир станет демократическим и свободным, а США будут первыми в мире, так как именно они указывают человечеству путь к лучшему будущему. Не смысл этой статьи в том, чтобы разбирать, насколько ожидания американцев расходятся с действиями американского руководства. Важно признать, что американцы верят в большую цель.
Национальная идея в виде цели сформулирована и в Китае. Там планируется к 2049 году, то есть к 100-летию образования КНР, войти в эру "великого китайского возрождения", то есть сделать Китай одной из ведущих держав мира. И под эту цель выстраиваются цели поменьше, вроде построения общества средней зажиточности. Недавно в Конституцию КНР было внесено изменение. Теперь в основном законе Поднебесной сказано, что Китай строит "сообщество единой судьбы человечества". То есть берет на себя обязательство предложить другим народам свой собственный глобальный проект. Во многом этот проект уже был сформулирован в виде инициативы "Один пояс и один путь", которая предполагает строительство не только новых торговых путей для китайских товаров, но и налаживание сотрудничества с другими странами ради взаимной выгоды. Сегодня китайская пропаганда по всему миру во многом работает на популяризацию "Одного пояса и пути". Людей на разных континентах убеждают, что США стремятся сохранить глобальное доминирование и потому выступают за развитие конкуренции между государствами, а вот китайская инициатива предполагает взаимовыгодные отношения.
Национальные идеи в таких странах как Индия, Бразилия и многих других сформулированы несколько проще. В них можно выделить два основных постулата — патриотизм, то есть верность своей стране и народу, и быстрое развитие. Если отбросить идеологические клише, то американская и китайская национальные идеи по своей сути тоже предполагают патриотизм и развитие. При этом понятие развития подразумевает осознание самоценности прогресса. Людям говорят, что цель всей государственной политики — это такое развитие, когда каждое последующее поколение живет лучше предыдущего. И вот ради этой цели люди готовы работать не только на собственное обогащение, но и на страну в целом. Если сын безграмотного крестьянина получает возможность окончить школу, а внук уже отучиться в университете, при этом уровень благосостояния постоянно растет, то усилия государства признаются правильными. И главное — люди при таком положении вещей верят своему государству. Так преодолевается правовой нигилизм, приходит понимание важности борьбы с коррупцией, готовность терпеть временные трудности. Однако если никакой высокой и в то же время понятной цели перед людьми не поставлено, то и требовать от них созидательных усилий ради ее достижения сложно. Также сложно говорить о последовательной государственной политике, как внешней, так и внутренней.
Страны Запада сегодня столкнулись с тем, что сформулированные предыдущими поколениями национальные идеи уже не имеют прежней привлекательности. Во многом это связано с приходом ценностей постмодернизма, когда старые представления о хорошем и плохом размываются. На смену национальному государству приходят транснациональные структуры, традиционная семья уже не кажется единственно возможной ячейкой общества, а солидарность ради общего дела стала казаться менее значимой, чем удовлетворение личных потребностей. Постмодерн пришел тогда, когда общество достигло определенного высокого уровня потребления, а новые цели сформулированы не были.
В то же время социологические исследования показывают, что многие люди на Западе не смогли принять новые ценности. По данным американских исследователей, около 80% граждан США сегодня не соответствуют требованиям глобализированной экономики. И, что интересно, примерно столько же признаются, что живут от зарплаты до зарплаты. С этой точки зрения избрание президентом США Дональда Трампа — это выражение желания американцев вернуться к проекту модерна. И в основе своей политики Трамп поставил именно экономический рост, возвращение в страну производственных мощностей, а вот против него выступают как раз поборники постмодернистских ценностей в виде различных обществ феминисток и сексуальных меньшинств. Можно сказать, что Трамп пытается вернуться к национальной идее Америки, заложенной отцами-основателями.
Применительно к России пока говорить о существовании национальной идеи рано. В цели граждане должны поверить, а вот с этим есть проблемы из-за объективных экономических трудностей. После 2000 года благосостояние граждан неуклонно росло, многие семьи, которые буквально выживали на подножном корму в девяностые, смогли купить машину, построить дом, сделать ремонт и узнать о радостях летнего отдыха, в том числе и за границей. Однако после 2014 года, когда российские банки и бизнес были отрезаны от западного кредитования, рост благосостояния замедлился. Чтобы справиться с текущими проблемами, правительство с тех пор вынуждено принимать непопулярные меры.
С одной стороны, это вызвано объективными обстоятельствами. С другой, это создает в обществе нервозность. Ведь граждане могут верить в большую цель только тогда, когда и руководство страны последовательно идет к ней. Сейчас же правительство во многом вынуждено "латать дыры", то есть метаться из стороны в сторону. Граждане начинают дискутировать на тему, хочет ли оно на самом деле достичь заранее заданных показателей или их оглашение было политическим популизмом. Проблему усугубляет остающееся огромным социальное расслоение.
Не стоит сбрасывать со счетов и то, что наше общество до сих пор переживает травму утери ориентиров в результате крушения Советского Союза. Чтобы новая идея, которая в целом обозначена, завладела умами граждан, руководство государства должно соразмерять принимаемые решения не только с показателями наполнения бюджета, но и с их восприятием у широких масс граждан. Россияне могут перетерпеть трудности, но должны верить в перспективу.