Пляска эксгибициониста над трупом
Есть люди хорошие, есть плохие, есть актёр Алексей Панин.
Тот самый, что воровал дочь у матери, тот самый, что обожает раздеваться догола и представать перед всеми своим тощим телом. Лексика его насыщена матерными выражениями, вечная полуулыбка похожа на ухмылку, актёр словно вопрошает: "Хорош ли я в своём обличье или что ещё придумать?" И ведь придумал!
Смерть чудесного человека, народного любимца, великолепного артиста Михаила Кокшенова стала для Панина стимулом, чтобы ещё раз мерзко пропиариться, напомнить о себе протестными воплями над трупом, хотя покойный никогда не был ни другом, ни соратником возмущённого эксгибициониста.
Последнее время дела у Панина шли из рук вон плохо. Потерпев полное фиаско как актёр, став невостребованным везде, в кино, театре, на ТВ, он кинулся в самую презираемую сферу жизни – огульную русофобию. Конечно, тут же оказался на Украине, где "зарегистрировался" как хулитель России, пометался в Испании, где его тоже никто не понял, стал линять в общественном поле россиян, растворяться и исчезать. Судьба печальная, но естественная для всех нравственных уродцев. Казалось, опускаться далее некуда. Но тут прозвучал стук снизу.
Смерть, как печальнейшее событие, как итог жизни, редко становилась стартом для мерзейшей саморекламы, личного пиара, напоминанием о себе над трупом коллеги. Умные друзья или враги покойного понимают, что стать трупоедом, пользоваться таинством смерти для самоутверждения – тоже смерть. Духовная. Панин ни черта не понял. Хилый мозг актёра Лёшки после смерти Кокшенова просветился вдруг идеей нового протеста, нового напоминания о себе.
Возмутило вынырнувшего из творческого небытия Панина то, что ограничения, связанные с пандемией, коснулись и церемонии похорон Кокшенова, выразившиеся в том, что число людей в траурной процессии было ограничено и состоялось прощание не в Доме кино, а в Митинском крематории.
Ещё до самих похорон Панин, опять же с матом, заявил в соцсетях ёрническое сомнение, что неужели "Кокшенов может всех заразить или собравшиеся перезаражают друг друга?" Но никак не мог предположить, что главной заразой в траурной процессии друзья и близкие покойного посчитают его самого и попросту изгонят с церемонии.
Вы знаете, уважаемые читатели, склоняя голову перед памятью о прекрасном человеке, великолепном артисте Михаиле Кокшенове, я кланяюсь и всем тем, кто внял голосу рассудка, кто уважил требования борцов с жестокой инфекцией. Да, большинство собравшихся, а их было 15-20 человек, надели маски, соблюдали безопасную дистанцию и не дали осквернить печальную и скромную церемонию прощания сквернослову и похабнику Панину.
Пандемия, конечно, мировая беда. Смерть Михаила Кокшенова – беда глубокая для тысяч его поклонников. Играть на этих двух несчастиях ничтожнейшему человечку Панину – мелкая и поганая беда. И наплевать бы на действия сего персонажа, если бы не внятные ощущения того, что именно после Украины, заручившись поддержкой, покупавшись в антироссийском болоте, снова стал усиленно вякать на Россию бывший актёр, ярый неудачник Панин. Он, как марионетка в нитях незримых кукловодов, пляшет над всем, что находится на сцене российской жизни. В том числе и над трупами.