Лежит солдат — в крови лежит, в большой
Помимо того что ушлый Юрий Дудь в преддверии святого праздника 9 Мая собрал со своим антисоветским фильмом для школьников более 12 миллионов просмотров, так ещё и вызвал какую-то просто оглушительную реакцию среди взрослого поколения.
Любой уважающий себя и своё мнение публицист так или иначе высказался насчёт "Колымы". Историки начали раскладывать дудевскую ложь на составные, делая огромные видеоразборы. Патриоты (включая меня) попытались разобраться, что с молодым поколением не так, раз оно хочет оболгать и растоптать своё прошлое, ну а либеральная публика в голос начала хвалить YouTube-шедевр Юры.
Некоторые даже сместили фокус и начали анализировать и ёрничать над патриотами, которым фильм Юры не понравился. "Ага! Опять он топит за своего Сталина! Да что же с ним не так?! Он что, за расстрелы?" — примерно в таком примитивном ключе.
Как известно, чем младше блогер, тем больше он пострадал от сталинского режима.
В этом контексте мне бы хотелось напомнить о человеке, на чей сложный жизненный и творческий путь стоило бы обратить гораздо большее внимание, чем на разной паршивости YouTube-ролики. Если мы действительно хотим что-то понять про то время, о котором в 2019 году нам поют совсем некомпетентные люди.
Романы из школьной программы,
На ваших страницах гощу.
Я все лагеря и погромы
За эти романы прощу.
Не курский, не псковский, не тульский,
Не лезущий в вашу семью,
Ваш пламень — неяркий и тусклый —
Я всё-таки в сердце храню.
Ровно 100 лет назад (7 мая 1919-го) родился прекрасный поэт Борис Слуцкий. Участник Великой Отечественной — два ордена Отечественной войны 1-й степени, орден Отечественной войны 2-й степени, орден Красной Звезды, орден "Знак Почёта" и т.д. Несмотря на то что был политработником, постоянно ходил в разведпоиски. На фронте был тяжело ранен, перенёс две трепанации черепа. Войну закончил в звании гвардии майора. "Трусливый раб" — говорит про таких Юрий Дудь.
После всевозможных операций и госпиталей, в которых он провёл два года, Борис Слуцкий вернулся к поэзии. И написал огромное количество замечательных стихотворений, полных драматизма и тяжёлой, прекрасной музыки:
Старух было много, стариков было мало,
То, что гнуло старух, — стариков ломало,
Старики умирали, хватаясь за сердце,
А старухи, рванув гардеробные дверцы,
Доставали костюм — дорогой, суконный,
Докупали гроб — дорогой, дубовый,
И глядели в последний, как лежит их законный,
Прижимая лацкан рукой пудовой…
Борис Слуцкий был парадоксальным человеком, у которого чувства к советской власти, Сталину и к идеологии были меняющимися, животрепещущими и настоящими.
С одной стороны, он был настоящим фанатом мировой революции, политруком марксистско-ленинской тоталитарной системы.
Привокзальный Ленин мне снится:
С пьедестала он сходит в тиши
И, протягивая десницу,
Пожимает мою от души.
А ещё: "Я вычитал у Энгельса, я разузнал у Маркса" или "приучился я к терпкому вкусу правды, вычитанной из газет".
С другой же стороны, он был чутким, трогательным, сочувствующим и невероятно бережно относящимся к отдельно взятому маленькому человеку поэтом с еврейской кровью.
Последнею усталостью устав,
Предсмертным умиранием охвачен,
Большие руки вяло распластав,
Лежит солдат.
Он мог лежать иначе,
Он мог лежать с женой в своей постели,
Он мог не рвать намокший кровью мох,
Он мог...
Да мог ли? Будто? Неужели?
Нет, он не мог.
Ему военкомат повестки слал.
С ним рядом офицеры шли, шагали.
В тылу стучал машинкой трибунал.
А если б не стучал, он мог?
Едва ли.
Он без повесток, он бы сам пошёл.
И не за страх — за совесть и за почесть.
Лежит солдат — в крови лежит, в большой,
А жаловаться ни на что не хочет.
Или вот почитайте. Не "Колыма" Дудя, конечно, но всё же:
Расстреливали Ваньку-взводного
за то, что рубежа он водного
не удержал, не устерёг.
Не выдержал. Не смог. Убёг.
Бомбардировщики бомбили
и всех до одного убили.
Убили всех до одного,
его не тронув одного.
Он доказать не смог суду,
что взвода общую беду
он избежал совсем случайно.
Унёс в могилу эту тайну.
Удар в сосок, удар в висок,
и вот зарыт Иван в песок,
и даже холмик не насыпан
над ямой, где Иван засыпан.
До речки не дойдя Днепра,
он тихо канул в речку Лету.
Всё это сделано с утра,
Зане жара была в то лето.
Как вы думаете, у кого сочувствия к человеку-винтику, пострадавшему от жестокой эпохи, больше? У кого боль за советских "испуганных" людей настоящая? У пронзительного поэта, который жил, воевал, был ранен в это время, или у молодого миллионера-ютубера, которого наперегонки постит "прогрессивная" общественность, считающая, что итоги войны необходимо пересмотреть? К кому обращаться, чтобы понять, что это за страна такая была — СССР?
Разве кто-то упомянул в своём блоге, что у одного из сильнейших поэтов прошлого века юбилей? Разве кто-то, кроме нерукопожатного Захара Прилепина, выставил на всеобщее обозрение его стихи? Нет.
Поэт, который с одной стороны был последовательным сыном своей эпохи:
Я шёл всё дальше, дальше,
и предо мной предстали
его дворцы, заводы —
всё, что воздвигнул Сталин:
высотных зданий башни,
квадраты площадей…
Социализм был выстроен.
Поселим в нём людей.
А с другой — нежнейшим демократом, чувствительным и сомневающимся.
"Творчество и судьба Слуцкого — это драматическая попытка соединения несоединяющихся пластов мировоззрения. Всю жизнь он пытался, словно стекло с железом, "сварить" идеологию марксизма-ленинизма с человечностью, голый исторический материализм с мировой культурой, идеологию и практику "комиссарства" с гуманизмом, национальную культуру с осколками, остающимися после коммунистического "штурма небес", атеизм с милосердием и состраданием к простому человеку толпы. Поистине, такое раздвоение было для него невыносимым до известных пределов. Но убеждение, с которым он шёл по тупиковому пути, было искренним, последовательным, бескомпромиссным и высвечивало крупный характер, незаурядную натуру, вызывающую уважение и друзей, и врагов", — писал про него поэт Станислав Куняев.
С днём рождения, Борис Абрамович. Надеюсь, когда-нибудь те 12 миллионов школьников обратятся к вашим стихам. А вдруг?