Папе Хэму 120

Не так давно с одним литератором мы обсуждали любимых писателей. Тема дошла до Эрнеста Хемингуэя. Литератор сказал, что обожает Хемингуэя именно как стилиста. Ну, типа писатель он отличный, а вот этот весь его жизненный, полный милитаризма путь огорчает. Лучше бы дома сидел и писал. Ну да, а Достоевский лучше бы не ездил на каторгу, Лермонтов на Кавказ, а Жан Жене не воровал. Сидели бы и бесшумно макали перо в чернильницу.

Посудите сами. После начала Первой мировой войны Хемингуэй захотел пойти на фронт добровольцем, но его не взяли — проблема с левым глазом, тогда он поехал в Италию, чтобы работать водителем в Красном Кресте. Там он помогал искать и спасать раненых, за что и получил итальянскую медаль "За отвагу". Отвратительно! О чём он только думал, надо было книжки писать дома, за писательским столом.

Но какие тут книги, когда надо было побывать более чем в десяти ДТП и катастрофах, дважды быть раненным на охоте, чуть не сгореть при лесном пожаре, а в бою получить в тело 273 минных осколка. Пришлось заменить коленную чашечку на алюминиевый протез и хромать до конца жизни. Такие вещи не ждут!

На фронтах Второй мировой войны Хемингуэй был военным корреспондентом. Согласно Женевской конвенции, корреспонденты не имели права браться за оружие. Но как тут удержишься, когда появляется возможность открыть огонь по немецкому отряду из пулемёта. Чуть не угодил под трибунал.

Книги! Иди писать книги, тебе говорят.

"Иду, – отвечал Хэм, – только сначала загляну на корриду, зайду в клетку со львами, и надо ещё на ринг успеть, там меня ждёт чемпион США по боксу".

Писатель должен быть за мир, за гуманизм и за права животных!

"Три льва, двадцать семь антилоп и буйвол по праву принадлежат мне", – перечислял про себя Хэм.

Благородные господа готовят очередную виселицу морали. Он со своего катера стрелял в акулу, чёртов живодёр!

Ну стрелял, да. Защищал свой улов. Но акулы ладно, есть же ещё люди, поэтому на катере нужен пулемёт и ручные гранаты, чтобы охотиться за немецкими подводными лодками.

Многие реагируют: "Как же бесит этот ваш понторез!" Ну да, Хэм конкретный понторез и с огромным удовольствием вырвет из стены любимого бара писсуар, потому что в этом баре оставлено слишком много денег. Кстати, хозяин бара не будет возражать.

Дело в том, что Хэм свои понты кидал так, что самые серьёзные ребята с железными яйцами уступали ему дорогу. Попонтуйся хотя бы на десять хэмовских процентов, прежде чем размышлять о понтах как таковых.

Как-то на очередной конференции Майку Тайсону из зала предложили надеть смирительную рубашку, на что Майк эмоционально ответил: "Иди сюда, сука. У тебя смелости не хватит, чтобы со мной разобраться. Ты и двух минут не продержишься в моём мире".

Сколько бы минут продержались все эти хейтеры в мире Эрнеста Хемингуэя?

Но даже они – пацифисты, гуманисты, вегетарианцы – не могут отказать себе в удовольствии читать его книги. Хэм великий стилист, и с этим никто не будет спорить. Мастер короткого предложения. У него были хорошие учителя. Я это понял по книге "Праздник, который всегда с тобой", где писатель описывает свою парижскую юность. Там он зачитывается русской классикой: Достоевский, Чехов, Гоголь, Тургенев, Пушкин, особенно он хвалит Толстого, который прекрасно описывал войну.

фото: powerchairdiaries.com

Я прочитал все романы Хемингуэя, а тут недавно нарвался на его письма. Над некоторыми хочется расплакаться. Приведу здесь одно, написанное Джанфранко Иванчичу в 1953 г., после того, как один из хемингуэевских котов, Дядя Вилли, был сбит машиной:

"Только я закончил писать тебе и уже вкладывал письмо в конверт, пришла Мэри и сказала: "С Вилли случилось что-то страшное". Я вышел и увидел Вилли с переломанными ногами, обе правые были сломаны — одна возле бедра, другая ниже колена. Может, его сбила машина или кто-то изувечил его палкой. Он смог добраться домой на двух левых лапах. У него были множественные открытые переломы, раны в грязи, обломки костей торчали из тела. Но он мурлыкал так, словно был уверен, что я ему помогу.

Тут Рене принес ему миску молока, Рене держал его и гладил, а Вилли пил молоко, когда я выстрелил ему в голову. Наверное, он не сильно мучился, и его лапы больше не болели так страшно. Уж лучше бы какая-то сволочь его пристрелила вместо меня, но я не мог переложить ответственность и отдать его на умерщвление кому-то другому...

Вроде и в людей стрелял, но ни разу в кого-то, кого я знал и любил одиннадцать лет. Тем более в такого, мурчащего, с двумя переломанными ногами".

Знаете, как спорят с Богом большие писатели? Они сначала переболеют сибирской язвой, малярией, раком кожи и пневмонией. Затем диабет, разрыв почки и селезенки, гепатит, перелом черепа и раздробление позвоночника, а также гипертония. Но уходят из жизни они от собственных рук.

С днюхой, папа Хэм!