Борьба за однушку в Москве закончилась арестом хозяина по делу об убийстве
Борьба за столичную однушку превратилась в остросюжетный триллер. Еще 11 лет назад бывшей супруге собственника квартиры удалось тайком продать свою долю и тем самым превратить жизнь некогда любимого мужа в настоящий ад. Новые хозяева то и дело перепродавали свои квадратные метры, выживали москвича всеми способами, и, похоже, у них это получилось. Вот уже пятый месяц он сидит в СИЗО как фигурант уголовного дела об убийстве. Как так вышло – в сюжете корреспондента РЕН ТВ Александра Меняйлова.
В камере СИЗО – Андрей Васильев. Его обвиняют в убийстве квартирного рейдера Рустама Идигова. И пока он слушает решение служителей Фемиды дистанционно, в зале суда его поддерживают соседи и родственники. Они уверены: Васильев стал жертвой обстоятельств и травли так называемых профессиональных соседей.
Эта история началась еще в 90-х. Тогда Васильев развелся с первой супругой Сусанной, но не оставил бывшую жену и сына без крыши над головой, переписал на детей двухкомнатную квартиру, а сам переехал в однушку. По документам жилплощадь принадлежала Васильеву, бывшей супруге, а также их старшему сыну Александру. Но когда Сусанна узнала, что новая избранница Андрея ждет ребенка, она разозлилась и приняла решение продать доли в квартире.
"Мы с Андреем пошли за какими-то продуктами и как раз увидели Сашу. Саша действительно дернулся от нас в сторону. И Андрей говорит: "Ну, сделал ты подлость, но после этого ничего не меняется. Ты все равно останешься моим сыном". И вот тогда он бросил эту фразу: "Ты думаешь, они тебя кинули? Они и нас кинули", – вспоминает соседка обвиняемого Татьяна Марченко.
Тогда Андрей еще не подозревал, что вскоре его жизнь превратится в кошмар.
"Покупателями оказались квартирные рейдеры, или профессиональные соседи, так их называют в народе. Всеми силами они пытались заставить Васильева продать свою долю за бесценок, выламывали двери, выносили несущие стены и мебель, превращая однушку в большое общежитие, а жизнь хозяина – в ад", – отметил корреспондент.
Борьба с квартирными рейдерами продолжалась 11 лет. Все это время Васильев жил вместе с ними, несколько раз пытался договориться с новыми собственниками, хотел выкупить их доли, но соседи постоянно отказывали. За все время две трети его квартиры были перепроданы не менее шести раз, но лишь номинально, чтобы подселить новых соседей.
По словам очевидцев, жильцы менялись часто, а Васильев продолжал жить и отстаивать свои права.
Все нарушения новых жильцов Васильев фиксировал на камеру смартфона. На кадрах – последний сосед Андрея Рустам Идигов, осужденный за кражи, хулиганство и незаконный оборот оружия, который стал жить в квартире по доверенности и диктовать свои условия.
"Я знаю как раз закон, где написано, что твои – 30 процентов и ты никто здесь. Будешь много говорить, я тебя выкину отсюда. В себя он тут поверил", – говорил Рустам Идигов.
Терпению Васильева пришел конец 19 декабря прошлого года. Тогда соседи услышали шум и крики. Открыв дверь, они увидели Васильева рядом с телом Идигова, а еще орудие убийства – черенок от лопаты.
Васильев дождался сотрудников полиции. Он уверял, что лишь оборонялся от нападения. Стражи порядка арестовали подозреваемого и отправили в СИЗО. Судебное разбирательство идет уже пятый месяц. За это время появились новые подробности. Эксперты уверены: Васильев не понимал, что делал, был в состоянии аффекта. Параллельно следователи возбудили уголовное дело по факту принуждения подсудимого к сделке, а прокуратура настаивала на изменении меры пресечения, но суд лишь продлил арест на два месяца.
"Я почти не спал сегодня, переживал, был уверен, ну, не может Мосгорсуд оставить его под стражей. Просто не может. Ни по закону, ни по справедливости, ни по понятиям, как хотите. Какой смысл держать его под стражей, я не пойму просто", – заявил адвокат обвиняемого Карен Нерсисян.
Такое решение не устроило ни адвокатов, ни слушателей. Они намерены добиться справедливости и перевести Андрея Васильева из СИЗО под домашний арест. Следующее слушание планируют провести уже в ближайшее время.