Вдова убитого в ЦАР Расторгуева: Ходорковский причастен к смерти моего мужа

Вдова режиссера-документалиста Александра Расторгуева впервые после смерти мужа решилась откровенно рассказать о его гибели в Центральноафриканской Республике. Евгения Останина поделилась тем, о чем режиссер переживал перед поездкой в ЦАР, как она организовывалась, точнее как ее фактически никто не организовывал. Какие вопросы накопились у нее к тем, кто отправил ее мужа на верную смерть. Как Александра обманули с авансом. И как ее фактически оставили одну перед лицом всех проблем, связанных с похоронами супруга.

— Как получилось, что Александр поехал в ЦАР?

— Четыре месяца он был без работы, думаю, это было основным фактором, ему нужна была работа. Саша такой человек, он трудоголик, не мог без работы сидеть долго. В эти последние полтора месяца мы с ним в основном дома находились, и он ходил и говорил: "Я не могу, я тупею, без работы просто тупею". Думаю, это и был главный фактор — работа. Второе — финансовый вопрос, он все время искал работу такую, просто до этого были проекты всякие, они начинались, растягивались… Все понимают, что когда проект только начинается, это всегда довольно долгий забег перед тем, когда начнется старт.

Здесь ему пообещали, мне кажется, какие-то быстрые деньги, возможно, хорошие, я не знаю какие.

Перед отъездом он был удивлен, что дали аванс чуть меньше, чем он рассчитывал. Был еще такой момент странный. Я думаю, что деньги и то, что он не мог сидеть без работы просто. В силу характера не мог сидеть.

— Четыре месяца без работы, на что вы жили?

— Финансово было немножко на мне. Саше это тоже не нравилось в силу характера, он пытался как-то поменять ситуацию, было такое скоропалительное решение насчет этой поездки. Не могу сказать, сколько они готовились точно к поездке. По моим ощущениям, ЦАР в его разговорах возникла уже давно. Мне кажется, с осени, но я могу ошибаться, но он присутствовал, еще когда он работал на "Радио Свободы". Именно с этой поездкой слово "Африка" стало звучать ну месяц, от силы полтора.

— Они сначала хотели ехать в Сирию?

— Саша мне говорил, что они должны были 17-го числа вернуться на неделю, а после этого ехать еще и в Сирию. То есть двойная какая-то должна была быть… Они с ЦУРом (так называемый Центр управления расследований, один из медиапроектов, финансируемых Михаилов Ходорковским, который позиционирует себя как "редакция", но, по сути, СМИ не является и фактически не несет юридической ответственности за отправку группы в горячую точку. — Прим. ред.) с этим планировали двойную поездку. Потому что он меня предупреждали, мы вместе должны были переехать на другую квартиру. Поэтому он говорил: будет неделя, мы быстренько переезжаем, я уезжаю в Сирию.

— Вспомни момент, когда вы начали это обсуждать. Ты его нормально отпустила?

— Мне кажется, что он старался меня оберегать. Сейчас, постфактум, перебирая воспоминания, я понимаю, что очень мало знала о том, как они собираются уезжать, куда, потому что звучало поначалу вообще абстрактное слово "Африка", без упоминания ЦАР. ЦАР начала звучать недели за полторы. Мне задавали многие этот вопрос: как ты его отпустила? Мы прожили 14 лет, были такие ситуации, когда я вижу, что ему нужно перезагрузиться, и он уезжает в длительные командировки…

Ему нужно было уехать. В этой ситуации, буквально за пару дней, мы стояли на балконе, он меня обнимал, он о чем-то своем думал, мы не разговаривали, и вдруг он говорит: "Ты же понимаешь, что мне нужно ехать?" Почему нужно?.. Я думаю, ему нужна была работа, встряска, для него это был какой-то вызов. Его еще подкупило в этой истории то, что из ЦАР нет видео больше 1,5 минут. А тут возможность снять фильм.

— Он мужчина, который понимал, что у него семья, надо зарабатывать деньги... Ему нужно было что-то творческое?

— Конечно, это даже первично. Он и так человек достаточно рисковый, но в этой ситуации… У меня тоже вопрос:

"Насколько высоки были эти риски, ведь они же должны были понимать, насколько высоки эти риски. Вопрос, опять же, организации поездки…"

— Как она была организована? Пишут, что поехали без аккредитации. Как они готовились? Понимал ли Александр, куда едет?

— У него была какая-то легкая растерянность. Я очень хорошо знаю Сашу как профессионала. Когда какие-то проекты начинались, могу утверждать, что Саша всегда знал конкретный концепт: цель съемок, возможности съемок, места. Он всегда прорабатывал этот момент. В течение месяца они ходили в каком-то подвешенном состоянии, периодически встречались, и только за неделю до поездки они встретились всей группой, которой должны были поехать, вместе с Коняхиным (Андрей Коняхин, главный редактор так называемого ЦУР. — Прим. ред.) и Горшковой (Анастасия Горшкова — заместитель гл. редактора так называемого ЦУР. — Прим. ред.), если не ошибаюсь. Обсуждали какие-то конкретные детали.

Он приехал, я его встретила по дороге, сели на лавочке поговорить, и он был немножечко возбужденный, наговорил, что складывается хотя бы какой-то концепт. Мы едем под прикрытием, что мы орнитологи, они вроде бы собирались снять человека как охранника, условно использовать его как проводника на этой местности. Почему в итоге этого не возникло, я не знаю, так как я тогда сказала, что да, вам нужна охрана. Без охраны ехать туда бессмысленно.

Возник человек, мне Саша показывал сообщения, он почему-то посмеялся над именем, возник человек, их водитель Бонвеню. Этот был известен до поездки. Сейчас понятно, что был еще какой-то фиксер Мартин, которого он не видел, там они не пересекались, когда приехали, он дистанционно ими руководил.

Что это за человек, откуда он взялся, кто на него вышел из организаторов в ЦУР, кто его нашел, этого человека?.. Которого вообще никто не видел потом, человек из ниоткуда, к которому как раз вопросы по перемещению группы.

— А аккредитация, средства защиты?

— GPS-трекеры отсутствовали. Охрана обсуждалась только в одном моменте, что этот челочек может быть проводником, как дополнительная функция к тому, чтобы что-то снять.

—Тебя не насторожило, что они едут в опасную страну вообще без какой-то подготовки?

— Я чувствовала, что Саша немного нервничает, я поступила больше как любящий, нежели как здравомыслящий человек.

Я пыталась его отвлечь и не выспрашивала подробностей. Это сейчас я узнаю, что организации практически никакой не было.

Единственное, он посмеялся, когда им дали пресс-карты: он попросил, чтобы сделали маленькую, чтобы помещалась в кошелек. И он достал, показал мне большую такую штуку, вот как, как она может влезть в кошелек? Он уже удивлялся даже в таких мелочах, как идет организация этой поездки. Попросили одно, этого нет, того нет, как-то с техникой сами в последний момент разбирались: что везут, а что не везут.

Насчет страховок… Просто страховку Саша делал еще в марте, он сам ее делал. Насколько я знаю, ребята не были застрахованы. ЦУР не проследил даже какие-то такие моменты. Ни страховки, ни конкретного фиксера на месте, ни трекеров. Из связи только телефоны, а связь там только в столице. Он одну из последних СМС и прислал, что сейчас на 5 дней уезжаем в безинтернетье.

Как они собирались связываться с координатором, я тоже не могу понять. Вопросов очень много, ответов нет.

В последние два дня он ходил напряженный, я чувствовала, но пыталась перевести на другую тему. Но в конкретный момент он говорит фразу, у него такая растерянность:

"Такое ощущение, что нам нужно… это иди туда, не знаю куда, принеси то, не знаю что". Для него как для профессионала это главная проблема, что нет конкретной задачи, конкретной цели: езжайте, что получится, то и получится.

Он уже перед самой поездкой, видимо, собрав всю инфу после общения с ЦУРом, был немножко удивлен: "Зачем мы туда едем? Не знаю, зачем мы туда едем".

— Аванс был меньше?

— Это с его слов, я не знаю сумму, но он удивился, потому что у нас вопрос переезда стоит, поэтому он собирался оставить мне деньги, чтоб я справилась сама.

Он был удивлен, что меньше, и он взял аванс с будущего проекта. То есть денег, которые дали, не хватало.

— Он же не был ни в каких командировках опасных раньше? Это же не его профиль.

— Если учитывать фильм "Чистый четверг", где снимали в Чечне… Это можно считать опасной командировкой.

— С группой они были знакомы до поездки, а с Орханом познакомились перед поездкой?

— Пару-тройку раз они встречались в течение месяца перед поездкой с Орханом. Все они были достаточно недавно знакомы.

— А кто группу сформировал, это делал ЦУР?

— Да. Может быть, Кирилла предложил Саша, а Орхан — он со стороны ЦУРа.

— То есть ЦУР собрал группу, взял на себя организацию?

Да, это был проект ЦУР, меня удивило, где-то в одном из заголовков я увидела, что это проект ЦУРа и Александра Расторгуева. У меня появился большой вопрос: как это проект Расторгуева? Он не был организатором, у него не было желания ехать в Африку до знакомства с ЦУРом. И, повторюсь, когда Саша занимался каким-то проектом, он достаточно профессионально подходил к тому, что он делает, что он планирует снимать, что это. Должна быть идея, концепт и способы это снять.

Здесь же, повторюсь, "иди не знаю куда, сними то, не знаю, что". Для Саши это нестандартная ситуация.

— Когда все это случилось, когда стало известно?

— Мне позвонил продюсер, с которым Саша работает. Он у меня спросил: "Саша на связи?" Я говорю: да нет, он как раз-таки в течение пяти дней ушел в местность, где связи нет. Я говорю: он как только выйдет, я тебе наберу. Он говорит: "А ты новости не смотрела, что там убили журналистов?" Я быстро с ним попрощалась, положила трубку и подумала, что он просто нагоняет страх... Но когда я залезла на главную страницу "Яндекса" и увидела аббревиатуру ЦАР, я поняла, что таких совпадений не может быть.

Я начала звонить, Саша успел мне дать местный номер. Там были даже не гудки, а что-то непонятное, не было связи.

Я начинаю звонить Андрею Коняхину, потому что Саша дней за пять дал мне его номер на подстраховку, я звоню ему, он не берет трубку.

Я пишу сообщение: "Это жена Расторгуева, пожалуйста, ответьте". Он мне перезванивает минут через пятнадцать, я говорю:

— Это так?

— Да, еще 15 минут назад мы сомневались, но сейчас уже есть какие-то подтверждения, я завтра еду в 10:00 в посольство ЦАР. Я говорю: "Я подъеду тоже".

Потому что я хотела хотя бы первый раз посмотреть на этого человека. И до следующего утра я для себя психологически... До следующего дня я еще не верила. Я пыталась успокоить родителей, говорила, что у нас еще нет никакой конкретной информации, давайте подождем... Вот завтра я созвонюсь и скажу вам... Но тут уже стало понятно, что это они.

— Я правильно понял, что Коняхин не брал трубку?

— Да, он мне не ответил поначалу. Только после того сообщения, как я представилась и попросила перезвонить, он мне перезвонил еще минут через пятнадцать.

— Даже не они тебе сообщили?

— Нет, мне сообщил другой человек.

— Они что-то тебе сказали?

— Как видите, нет. Мне позвонил другой человек, на Коняхина я уже сама пыталась выйти, чтобы было какое-то подтверждение. Я просто в тот день не смотрела новости вообще, и после этого звонка стали сыпаться сообщения с соболезнованиями, вот это для меня тоже был шок, потому что я только-только узнала, я еще к этому не готова, да и к этому готовым нельзя быть.

— Когда вы с Коняхиным уже общались, что он сказал?

— Что он видел фотографии, что да, это они. Что они считают, что проблема была в этом водителе, водитель их подставил каким-то образом.

Смотри, там вообще ситуация такая. На самом деле, они, когда прилетели в Африку, они два дня должны были быть еще в Марокко, в Касабланке они должны были быть. Я еще говорю: "Саш, вы там хоть немножко отдохнете". Но уже в аэропорту пошли какие-то накладки, их продержали в аэропорту весь день и вечером отправили каким-то другим рейсом в Банги.

То есть, в принципе, вся поездка пошла не по плану с самого начала, потом мне Саша писал, когда они приехали в Банги в первый вечер. Говорит: весь день насмарку, мы ничего не сняли и нас арестовали, мы откупились взяткой, и все. А на следующий день мы с ним успели созвониться, и они уехали в это безинтернетье.

— Я хотел спросить о помощи тех людей, которые Александра отправили туда...

— Посредником между ЦУР и нами был Паша Костомаров (режиссер-документалист, бывший коллега Расторгуева. — Прим. ред.). Где-то в районе второго числа родители приехали в Москву, и единственный раз тогда прозвучала [фраза], что будет какая-то компенсация или пенсии. Шла речь насчет пожизненной пенсии, но это был единственный разговор, сейчас уже родители уехали в Ростов, с ними никто не связывается.

Организацией похорон занималась я, потому что как-то так оказалось, что друзья в это в время давали интервью, и, видно, им некогда было помогать с такими техническими вопросами, как захоронение, поминки.

— Я слышал, что собирали деньги на похороны.

— Да, тоже была своеобразная инициатива Паши Костомарова, причем он не предупредил, он связывался с сестрой Саши, он попросил прислать карточку мамы, причем сначала номер, а потом говорит: сфотографируй. Уже с Ларисой разговаривали, это Сестра Саши, она отослала фотографию, правда, говорит, не понимала, зачем фото карточки, если есть номер. Выяснилась, что Паша сделал пост в ФБ, выложил карту, чтобы видно было фамилию. Я думаю так, выложил он мамину карту, Сашиной мамы, и выложил номер своей карты, что немножко меня удивило, я узнала об этом дней через пять, что там фигурирует несколько карточек, эти деньги — да, собирали. Вот как раз похоронили за вот эти деньги, которые собирали.

Потом Коняхин был еще на прощании, я с ним больше не разговаривала, я к нему сама не подходила. Во-первых, когда я увидела его второй раз на похоронах, я была занята техническими вопросами. Я извиняюсь, даже погоревать времени не было. Потому что у меня была задача оградить от журналистов родителей, потому что уже в церкви оказались камеры, когда мы туда приехали, а мы с семьей были против съемок, потому что это не то мероприятие, которое нужно снимать. Коняхина я видела на прощании.

Он попытался ко мне среди других соболезнующих подойти, видно, [хотел] меня обнять. Я просто вот так сделала руку и сказала: "Пожалуйста, не надо".

Человек неадекватен в ситуации, я считаю его одним из главных в этой цепочке виновников произошедшего, потому что они отвечали за организацию.

— Помощь в организации похорон, материальная помощь тоже не предлагалась никаким ЦУР, никакой другой структурой Михаила Ходорковского?

— Нет, нет, нет. К сожалению, этим заниматься пришлось мне, хотя я об этом и не думала. Я до последнего думала, что хотя бы есть друзья, которые этим займутся. Но за два дня я поняла, что ничего не происходит, ничего не двигается. Просто таскают родителей туда-сюда…

Просто после опознания, когда родителей повезли на кладбище выбирать гробы, так называемые "друзья", я уже поняла, что мне нужно включиться.

Я включилась, начала заниматься... Место организации поминок, выбор гробов, цветов... Вот, как-то так.

— Странная и грустная история.

— Да, меня это очень удивило, потому что мне помогали мои друзья. И у меня был такой вопрос: Саша, как так получилось, что вокруг тебя такие люди, которые даже в такой жуткой ситуации не могут снять груз с родственников, с нас, и дать просто прорыдаться.

У меня очень много вопросов.

— Можешь рассказать? И к кому?

— В первую очередь, у меня вопрос к тому, что двое из троих поехавших достаточно взрослые и опытные люди.

Как так получилось? Кто с ними разговаривал и что им говорил, что им обещал, что эти люди, несмотря на безумие ехать в эту страну (это понятно, просто ты заходишь в интернет и видишь), что они согласились поехать? Почему они согласились туда ехать?

Да, хорошо, финансовый вопрос имеет место, но когда ты понимаешь, что ты едешь на прямую гибель! Что… что еще, какие факторы?! Я просто видела товарища Коняхина, у меня сомнения, что этот человек может как-то сильно аргументировать и повлиять на решение другого человека.

У меня вопрос, был ли там кто-то еще? Чем их подкупили для этой поездки? У меня этот вопрос. Второй вопрос: почему много шума вокруг? Мы с семьей все эти дни были впятером, как-то решали реально технические вопросы с захоронением и кроме. Вы понимаете, когда подходит человек и говорит: "Ой, если вам нужна какая-то помощь, я готов вам эту помощь оказать". Ты сидишь растерянный, ты не понимаешь, что тебе нужно… Пара-тройка человек только предложили конкретную помощь.

Вот есть Ульяна Ливанская.

Она говорит: "Я могу организовать автобус для похорон". Вот это была конкретная помощь, она организовала. Таких моментов было всего два. Все. Все остальные занимались в основном [тем, что] давали интервью, плакали и давали интервью. У меня такое сложилось впечатление.

Рассказывали о том, какой Саша борец за правду. Очень часто на поминках звучало "эта страна". "Эта страна его убила". У меня не было больше сил спросить, мне очень хотелось спросить: "Скажите, какую конкретно страну вы имеете в виду?" Потому что, если я правильно понимаю, они намекают на Россию, то именно эта страна, несмотря на идиотизм ситуации, несмотря на то, что они поехали туда как туристы, она организовала доставку тел достаточно оперативно в Россию.

Я была на опознании, я разговаривала с назовем их там... "девушки в белых халатах". Они мне сказали: "В очень хорошем состоянии доставили тело. Мы были удивлены". Девушки там сами бегали с такими глазами, они ожидали, что там будет худшее. То есть технически было сделано какой страной? Россией. Она к этой истории не имеет никакого отношения. Но привезли тела ни ЦУР, ни Ходорковский…

— У тебя было ощущение, вот особенно после истории с поминками, когда часто звучало словосочетание "эта страна", у тебя было ощущение, что историю хотят представить как определенную?..

— Однобоко. Политическую историю пытаются сделать. Из Саши революционера-оппозиционера.

Да, сейчас все говорят про правду, которую он нес… Правда, это беспартийная барышня, он показывал правду.

— Я почему тебя спрашиваю, это довольно тяжелый момент, но сейчас часто, когда обсуждают поездку, выстраивают версии, кому это было нужно. Людей отправили без всякой подготовки в ужасное место, далеко не все в этой группе имели опыт и были готовы к такому… Думала на тему, кому это было нужно? Потому что люди из одного политического лагеря говорят, что их убили, именно чтобы они не сняли то, что собирались снять.

— Ну, мне кажется, это как минимум глупо было бы убивать людям, которых они хотели снимать. Вы знаете, был такой странный момент со стороны друзей. Когда приехали родители, они спрашивали: "А где вы хотите захоронить Сашу?" Саша очень любил Москву, и мы сразу решили, что Саша будет похоронен в Москве. И несмотря на то, что мы озвучивали это решение неоднократно, постоянно звучало: "Давайте вы его похороните в Ростове. Как же, вот родители старенькие, им далеко ездить, он там родился". Я наверно дней пять не могла понять, почему все время продавливают Ростов.

Если я не ошибаюсь, в Донбассе скоро будет референдум проводиться. Или я ошибаюсь?

Я подумала: может быть в силу близости Донбасса и Ростовской области сильно какие-то люди хотят, чтобы Саша был захоронен там, чтобы сделать его героем-революционером, которого будут... как назовем это… акции, не акции. Потому что других аргументов, почему на нас, на нашу семью насели и говорят: "Давайте вы похороните его в Ростове, давайте вы похороните его в Ростове..." Мы говорим: "Нет, мы приняли решение в Москве…"

Вот такие моменты были странные

— Ходорковский лично звонил, писал после того, как это случилось? Предлагал свою помощь?

— Он позвонил один раз маме. И то после моего звонка Любе Аркус (Любовь Аркус, киновед, режиссер, главный редактор журнала "Сеанс". — Прим. ред.), которая, я так понимаю, занимается этим вопросом связи с Ходорковским и какими-то… компенсациями. Только после звонка ей. Я ей вообще звонила по другому поводу, я начала ей жаловаться: "Почему, почему нету никого вокруг, почему я?.." Это был первый день, когда я начала заниматься похоронами.

Она начала как раз-таки спрашивать про деньги, про помощь, сказала, что попытается связаться с Ходорковским. На следующий день он ей [маме] позвонил. К сожалению, именно в этот момент я вышла с сестрой… Мы пришли, мама сказала, что вот, он только что звонил.

Вот представьте, мы еще не похоронили человека, он просит мать составить смету, чтобы оплатить расходы на похороны.

И сказал, что хочет поговорить со мной. Я говорю, ну хочет звонить, пусть звонит. Мой номер найти несложно. Я звонить этому человеку не буду. Он мне не позвонил. Потому что какая смета?! Я дважды это слушала.

Мне позвонил Паша Костомаров и сказал, что нужна смета, чтобы получить деньги на похороны от Ходорковского. Я ему начала кричать: "Какая смета?! Вы о чем?! Мы сейчас вообще заняты другим, я буду сидеть и заниматься писаниной?!"

То же самое он повторил на следующий день матери: составьте смету, пришлите. Вот расходы… Получите — распишитесь. Спасибо, не надо.

— Ты сейчас сказала, что звонить ему не будешь. Пусть он сам звонит. Какое у тебя за отношение к этому человеку?

— Я считаю, что он ответственен и причастен к смерти моего мужа.

Поэтому, я бы с ним не хотела разговаривать.

— В итоге чем закончилось предложения о составлении сметы?

— Ничем, мы отказались от составления сметы.

— И все на этом закончилось?

— Да.

— Ходорковский писал 1 августа про помощь семьям погибших в трагических ситуациях, что она оказывается и будет оказываться.

— Ну, вот надо узнать, кого поддержали, как поддержали.

— То есть то, что помощь оказывается, это неправда?

— А тут вопрос, что они имеют в виду под словом "помощь". Я не знаю. Может, у нас разное понимание слова "помощь"?

— Ну, судя по контексту, дело не в деньгах, они есть...

— Тогда, значит, моральная поддержка? Ее не было.

— Ну, ты говоришь, что и денег не было.

— Ну, собирали вот на карточки..

Фигурировало в самом начале, что будут какие-то пенсии, но все... разговор закрыт.

— Не обнаружили никаких случайно переведенных сумм больших?

— Вот, кстати, вопрос. Я бы тоже хотела получить распечатку, чтобы понять, кто переводил, потому что сумма была. Нам хватило [на похороны]. Cлава Богу, что в этот момент мы не думали… И на его карту приходили, и на карту матери. От Коняхина передали родителям 15 тыс. долларов. Вот есть такое. Я сначала подумала, что за моральный ущерб там… родителям. К сожалению, я не присутствовала на встрече при передаче денег. И родители мне тоже не смогли ответить, что это: та компенсация, о которой говорилось? Это какое-то имеет отношение к пожизненной пенсии, которая поначалу озвучивалась? Единственное, что я точно знаю от родителей, что эти деньги передал Коняхин.

— Ходорковский писал еще, что "было бы странно с его стороны "навязывать" помощь в организации безопасности военкорам с большим опытом".

— Саша не был военным корреспондентом. Если я не ошибаюсь, Кирилл тоже не был военным корреспондентом. Военным корреспондентом был только Орхан. Поэтому это обобщение немножко странное.

— Ходорковский писал и про страховки, что, если возникнут проблемы, ЦУР возьмет на себя расходы.

— Своя собственная [страховка]. В марте месяце он делал.

...У него проскользнула фраза: "Ой, если я вдруг умру, у вас будут средства на существование с этой страховкой". Я просто так: "Саш, не надо". Я такие темы сразу закрывала.

— В той же публикации говорится о проекте, который разрабатывался профессионально.

— Любопытно, кто эти люди? Кто разрабатывал профессионально?

За неделю до поездки возникла бредовая идея, что они якобы орнитологи, которые якобы едут туда снимать птичек. Это было за неделю. По этому факту можно было судить, насколько профессионально разработана эта поездка.

Это была одна из последних встреч, может, предпоследних, они собирались, насколько я знаю, у Коняхина дома. Нет, на даче. Они куда-то уезжали, и после этой встречи мы говорили с Сашей, он озвучил такую версию.

Это не разработка, это придумка.

Мне не нравится, что в этой ситуации человек [Ходорковский] подходит к гибели моего мужа и всей этой группы как к людям, убитым "нашей страной". Логическая нестыковка чувствуется. Если отправили конкретные люди, а не страна, их послали не на войну, их не послали как солдат, то как можно обвинять? Мне кажется, что это спекуляция.

Складывается такое ощущение, что людей послали как жертв, как жертвоприношение. Такая подготовка... Нужно быть очень удачливым человеком, очень счастливым, чтобы из этой поездки вернуться живым.

— Ну, вот надо узнать, кого поддержали, как поддержали.

— То есть то, что помощь оказывается, это неправда?

— А тут вопрос, что они имеют в виду под словом "помощь". Я не знаю. Может, у нас разное понимание слова "помощь"?

— Ну, судя по контексту, дело не в деньгах, они есть...

— Тогда значит моральная поддержка? Ее не было.

— Ну, ты говоришь, что и денег не было.

— Ну, собирали вот на карточки..

Фигурировало в самом начале, что будут какие-то пенсии, но все... разговор закрыт.

— Не обнаружили никаких случайно переведенных сумм больших?

— Вот, кстати, вопрос. Я бы тоже хотела получить распечатку, чтобы понять, кто переводил, потому что сумма была. Нам хватило [на похороны]. Cлава Богу, что в этот момент мы не думали… И на его карту приходили, и на карту матери. От Коняхина передали родителям 15 тыс. долларов. Вот есть такое. Я сначала подумала, что за моральный ущерб там… родителям. К сожалению, я не присутствовала на встрече при передаче денег. И родители мне тоже не смогли ответить, что это: та компенсация, о которой говорилось? Это какое-то имеет отношение к пожизненной пенсии, которая поначалу озвучивалась? Единственное, что я точно знаю от родителей, что эти деньги передал Коняхин.

— Ходорковский писал еще, что "было бы странно с его стороны "навязывать" помощь в организации безопасности военкорам с большим опытом".

— Саша не был военным корреспондентом. Если я не ошибаюсь, Кирилл тоже не был военным корреспондентом. Военным корреспондентом был только Орхан. Поэтому это обобщение немножко странное.

— Ходорковский писал и про страховки, что, если возникнут проблемы, ЦУР возьмет на себя расходы.

— Своя собственная [страховка]. В марте месяце он делал.

...У него проскользнула фраза: "Ой, если я вдруг умру, у вас будут средства на существование с этой страховкой". Я просто так: "Саш, не надо". Я такие темы сразу закрывала.

— В той же публикации говорится о проекте, который разрабатывался профессионально.

— Любопытно, кто эти люди? Кто разрабатывал профессионально?

За неделю до поездки возникла бредовая идея, что они якобы орнитологи, которые якобы едут туда снимать птичек. Это было за неделю. По этому факту можно было судить, насколько профессионально разработана эта поездка.

Это была одна из последних встреч, может, предпоследних, они собирались, насколько я знаю, у Коняхина дома. Нет, на даче. Они куда-то уезжали, и после этой встречи мы говорили с Сашей, он озвучил такую версию.

Это не разработка, это придумка.

Мне не нравится, что в этой ситуации человек [Ходорковский] подходит к гибели моего мужа и всей этой группы как к людям, убитым "нашей страной". Логическая нестыковка чувствуется. Если отправили конкретные люди, а не страна, их послали не на войну, их не послали как солдат, то как можно обвинять? Мне кажется, что это спекуляция.

Складывается такое ощущение, что людей послали как жертв, как жертвоприношение. Такая подготовка... Нужно быть очень удачливым человеком, очень счастливым, чтобы из этой поездки вернуться живым.

Я корю себя, что я пыталась отвлечь Сашу, а не вникнуть в ситуацию. Это моя личная проблема, моей собственной совести. Я знаю этого человека, он не мог долго сидеть без работы, он уже давно сидит без работы, и он прокисает.

Слишком все глупо, чтобы быть случайностью.

Все узнали про такую страну как ЦАР, например. Да, а почему нет?

Думать можно много чего. И в эту сторону тоже можно подумать. Почему нет? Ведь мы сейчас видим, насколько резонансная история. Мы можем прикинуть, кому именно она нужна. Вы пытаетесь вынести приговор, но я не судья, мне просто любопытна цепочка людей, которая в этом виновата.

Обвинять голословно я не могу, но думать могу, что эта ситуация выгодна для определенных лиц, а может, даже больше чем лиц.

— Я правильно понимаю, это как раз причина, по которой ты не хотела общаться с журналистами? Что стали использовать эту ситуацию как трибуну для своих лозунгов.

— С конкретным политическим окрасом. Мы с семьей решили: это личное, это горе, это не для съемок. Не хотелось видеть и... Грубо говоря, не хотелось... Это торговля чужим горем. Хотелось как-то оградить родителей.

Мне не нравится, как используют Сашину смерть в политическом плане, в какой-то борьбе, к которой он не имел отношения.

Мне не нравится, как высказываются о том, где он умер, почему он умер и за какую правду боролся. Он не боролся, он фиксировал, он был прекрасным документалистом, он видел жизнь, которая не имеет политического окраса.

И вот эта однобокость, которая постоянно звучала в речах людей, выступающих как его друзья, дающих интервью, выступающих на прощании с Сашей, навела меня на мысль, что надо все-таки озвучить как это было на самом деле.

Часто звучало слово "правда". "Правда" и "страна" — это два слова, которые постоянно фигурировали.

Он занимался своим делом. Он фиксировал жизнь со всеми ее аспектами и старался это делать максимально безоценочно. Почему все его фильмы без закадрового текста? Потому что он никогда не давал оценку. Он всегда давал пищу для размышлений.

— Ты планируешь ответить на все вопросы, довести это до конца?

— Да, я планирую. Возбуждено дело, следствие ведется. Я там фигурирую как пострадавший, и интересы у меня, конечно же, докопаться максимально, насколько это возможно, до тех вещей, которых мы сейчас не знаем и по поводу которых у меня сейчас есть вопросы. Почему так, почему не было GPS-трекеров, кто этот человек, который фигурирует как фиксер, кто эти люди, кто с ними связывался. Я хочу узнать максимально правду.