Потомки Сергея Есенина: Люди достойны знать правду

3 октября исполняется 125 лет со дня рождения врачевателя душ Сергея Есенина. Поэтический путь этой «божьей дудки» словно в кромешной тьме лучина, перехватившая огонь от неопалимой купины, — в своих стихотворениях самородок серебряного века до сих пор горит, но не сгорает. Лирика, имеющая одухотворенное начало, не теряет своей актуальности и в наши дни, как и богатая на события биография самого известного хулигана Отечества. Многие почитатели большого таланта, однажды вышедшего на встречу к незыблемой славе из села Константиново под Рязанью, скрупулезно изучают факты из жизни последнего поэта деревни, а также людей из его окружения — членов семьи и друзей. Именно для таких интересующихся поклонников мы решили побеседовать с прямыми потомками Сергея Есенина и Зинаиды Райх — их правнучками Анной и Зинаидой Есениными, а также дочерью Анны — Дарьей. Они рассказали о том, как сложились судьбы продолжателей рода звезды имажинизма.

Беседовал: Евгений Денежкин 

— Можете рассказать немного о себе? Где Вы живете и чем занимаетесь? 

— Зинаида: Я живу в подмосковной деревне, работала учителем биологии, сейчас официально на пенсии, но с 2005 года веду групповые тренировки по цигуну, кроме того, я астролог и регрессолог. Мы совсем недавно образовали в России Федерацию оздоровительного цигуна, наш девиз: "Оздоровление нации". В прошлом году у нас прошли первые внутренние всероссийские соревнования в Москве, я заняла первое место. Можно сказать, что я первый чемпион России (смеется).

— Дарья: На данный момент я живу на Кипре, пытаюсь с моим партнером продвигать свой собственный рекламный бизнес. До этого работала иллюстратором, фрилансером. По образованию я книжный иллюстратор. Также занимаюсь журналистикой, прямо сейчас, перед встречей с Вами, готовила материал про женщину, с которой плохо обращались хозяева квартиры.

— Анна: Я живу в Израиле, переехала сюда 5 лет назад с семьей. Моя профессия — художник. Ранее я занималась стеклом, сейчас немножечко живописью, преподаю детям, иллюстрирую книги.

 — Анна, Вы часто рисуете обнаженных женщин с натуры.

— Анна: Да, на самом деле, это просто тренировка. Когда сидишь одна и рисуешь каких-нибудь зайчиков, теряешь навыки, поэтому раз в неделю я езжу с другими художниками, и мы по часу рисуем модель.

— Зинаида: Первой моделью своей сестры была я! Она меня заставляла часами стоять обнаженной, держась за швабру, чтобы мне было не тяжело (смеется). Это было так давно, в Ташкенте. Мне, наверное, было лет восемнадцать. 

 — Анна: Да постарше. 

 — Храните эти рисунки? 

 — Анна: Их было очень много, и я к ним относилась без всякого почтения. 

 — Зинаида: Не сохранились, но я могу похвастаться другой работой. Мои родственницы скромничают, а я хочу показать очень редкую книгу "Братья наши меньшие". Она была выпущена очень малым тиражом под издательством московского музея Сергея Есенина и никогда не продавалась. Музей курирует фонд помощи брошенным животным, который организовывает выставки в Москве, где всем желающим раздают кошек и собак. В честь такого события и была выпущена эта книга, а иллюстрировали ее как раз Анна и Даша. Как известно, среди всех знаменитых поэтов Сергей Александрович был первым, кто воспел домашних животных. Это и стихотворение о корове, и "Песнь о собаке".

— Анна: У меня будет собственная книга, семейная история. Это маленький комикс — bande dessinée, то есть не американского формата, а французского. 

— Там будет фигурировать поэт Сергей Есенин? 

— Анна: Это будет рассказ не о нем, а о его дочери, моей бабушке, Татьяне Сергеевне. Когда ей было 20 лет, убили ее маму Зинаиду Райх и отчима Всеволода Мейерхольда. Ее мужа вместе с его братом посадили в тюрьму, обвинив в убийстве Зинаиды Райх. Каким-то чудом мужа отпустили, а его брату дали 5-7 лет и отправили в Сиблаг, на допросах он кричал и обзывался. Когда наш дедушка вернулся домой, он собрал необходимые вещи, продукты, теплую одежду и поехал в лагерь, чтобы отдать или хотя бы попытаться отдать все это своему брату, чтобы он выжил. В общем, эта история закончилась благополучно, и мне важно показать позитивную сторону, несмотря на то, что все это, конечно, кошмар. Мне хотелось бы завершить все на хорошей ноте. Графически это будет немножко символизм и даже, может быть, мистика. Текста будет мало, и я еще даже не уверена, на каком языке буду это делать.

— Сергей Есенин не очень лестно высказывался о загранице. Сейчас двое его прямых потомков находятся за рубежом. Как Вам живется за границей? Может быть, хочется в Россию?

— Анна: Потомков Сергея Александровича за рубежом гораздо больше. Россия для меня не Родина. Я родилась и выросла в Ташкенте, а в Россию приехала уже сформировавшимся человеком и прожила там почти 22 года, полюбив, конечно же, эту страну. А вообще я человек, который может оторваться от любимого ради того, чтобы узнать что-то новое и интересное. Мне хочется путешествовать, очень хорошо себя ощущаю в дороге. Всегда могу собрать чемодан и уехать. Мне интересен весь мир. Скучаю ли я? Скучаю, люблю, конечно, но всегда могу вернуться, если мне захочется. Если меня коронавирус пустит, конечно. У меня там дом, сестра, есть друзья. Сейчас нет таких границ, какие были раньше, когда человек уехал и куда-то делся. Вот моя дочь Даша от меня через море. Правда, мы вплавь еще не пробовали, но лететь это как на автобусе прокатиться. У нас есть ощущение, что мы все близко, рядом. Сын Зинаиды Данила, мой племянник, живет сейчас в Америке, но пока еще не американец. Наш с Зиной троюродный брат Дима Поляков жил и работал в Сеуле. Он был ученым, математиком, преподавал философию физики. Кроме того, занимался прозой, печатался в Москве на русском, но язык жизни у него был английский. К несчастью, он очень рано ушел из жизни — в 50 лет. Умер от инфаркта в путешествии, в Китае. Кто у нас еще за границей? Да мы все за границей. 

— Дарья: Я выросла в России и очень скучаю. Даже иногда жалею... Никогда не знаешь, насколько тяжела эмиграция, пока не эмигрируешь. Я сейчас ценю российское общество и культуру. И до этого ценила, но сейчас еще больше. Увидела разницу, познакомилась с другими разными культурами лицом к лицу. Считаю, что россияне о себе худшего мнения, чем они на самом деле есть. Часто слышу это от них самих. У них есть к себе такое отношение: "Мы немножко недоцивилизованы, у нас такие политические проблемы, что мы не справляемся". Культуру общения и отношение к работе до того, как уехала, всегда воспринимала как должное. Сейчас понимаю, что это одни из самых хороших отличительных черт, во всяком случае, у людей в Москве и Подмосковье, где я выросла. 

— Вы сказали, что очень много трудностей, связанных с эмиграцией, встречается на Вашем пути. Каких именно? 

— Дарья: Просто культурный шок, ментальные потрясения, связанные с языком. Об этом нельзя узнать, пока ты это не пережил. Язык это не слова, грамматика и предложения, это культура. За рубежом совершенно другая культура общения, понятие того, что этично и неэтично, вежливо и невежливо. Здесь иное отношение к обязательствам и работе. К примеру, на Кипре тебе люди могут сказать, что сделают что-либо, будут на том-то месте в такое-то время, и ты их ожидаешь. А в назначенное время их там нет. Ты звонишь и спрашиваешь: "Почему тебя здесь нет? Ты же обещал". Отвечает: "Нет, я не обещал, я просто сказал". А у нас я принимала за должное, что если ты сказал что-то, то дал тем самым обязательство. Вот оно, различие культуры.

— Вы родились и долгое время жили в Узбекистане. Расскажите, как там оказались Ваша бабушка и дедушка? Наверняка это было недобровольное решение? 

— Анна: Это было добровольное решение, насколько в те времена вообще оно могло быть добровольным. Мы вернемся к ситуации, когда моя бабушка осталась сиротой. Ее отца, поэта Сергея Александровича, к тому времени уже не было много лет, он умер в 1925 году. Шел 1939 год.

— Зинаида: 20 июня 1939 года в Ленинграде арестовали отчима нашей бабушки, Всеволода Мейерхольда, по сути, ее отца, потому что он официально усыновил детей Сергея Есенина. Судьба Всеволода Эмильевича оставалась на тот момент неизвестной для близких. Меньше чем через месяц после его ареста случилась еще одна трагедия: 15 июля убили Зинаиду Райх. Это случилось буквально через полчаса после того, как наша бабушка вышла от нее. Она была в гостях у мамы, потому что сама жила тогда в квартире мужа. В это время Константин Есенин был в деревне Константиново у своей бабушки. К ним приехала милиция. Его вызвали к калитке и очень бестактно следователи в лоб ему сообщили об убийстве Зинаиды Николаевны.

— Анна: Костя сказал, что прямо всунули ему фотографии зверски убитой матери. Она же дралась с этими людьми, когда ее резали. Вся квартира была в крови. Сотрудники милиции Косте все это показали. Он сразу же потерял сознание от ужаса. Ему было тогда 19 лет, учился в московском строительном институте.  

— Зинаида: По подозрению в убийстве Зинаиды Райх были арестованы муж нашей бабушки и его брат. Татьяна Сергеевна осталась с маленьким ребенком на руках. На тот момент она еще училась и работала. Это был тяжелый год для нее. У нас сохранился дневник, в котором она описывала тот непростой период до тех пор, пока с Лубянки не вернулся ее муж Владимир Иванович Кутузов. После таких событий жить нормально было тяжело. Когда началась война, они жили на даче, потому что квартира, в которой убили Зинаиду Райх...

— Анна: Квартира Мейерхольда и Райх была опечатана, их детей оттуда выгнали. Жилье было отдано шоферу Берии. Свекра нашей бабушки, Ивана Ивановича Кутузова, партийного деятеля, который был в Центральном комитете партии и работал там с Калининым, арестовали и расстреляли. Его дети были объявлены детьми врага народа. Жену отправили в специальный лагерь для жен политически репрессированных людей. Она прошла этот лагерь до конца — 15 лет, вышла и меньше чем через год умерла от туберкулеза. Но все же вышла на свободу. 

— Зинаида: Наши бабушка и дедушка остались без жилья. Владимир Иванович, считался сыном врага народа, поэтому они нигде не могли быть прописаны в Москве, в том числе у родителей Зинаиды Райх. Дед успел окончить институт, но его уже нигде не брали на работу, так как тогда прописка и работа были взаимосвязаны. Его даже на войну не брали, и он пошел не по призыву, а просто добровольцем защищать Москву. Бабушка рассказывала, что в это время она дежурила на крышах, водой гасила упавшие фугасы. В конце 1941 года они эвакуировались из Москвы в Ташкент. 

— Анна: Эвакуировались вместе с заводом, куда дед специально устроился. А вот какой это был завод? 

 — Зинаида: Это был экскаваторный завод. Тогда очень много производства перевезли в Ташкент. Вот они и переехали туда.

— А сколько всего Ваших родственников попали под репрессии?

— Зинаида: 9 человек. Сказать, из-за кого именно это произошло, сложно. Я считаю, что здесь замешаны политика, советское прошлое, влияние конца 30-х годов, сталинские репрессии. Не хочу говорить, откуда я это знаю. Я могу подвести людей, даже не кого-то из живущих, это происходило с теми, кого сейчас уже нет. Все это было в советское время, и когда Советский Союз развалился, все тяжелые истории ушли в прошлое. 

— СМИ Узбекистана писали, что Ваша бабушка была очень талантливой журналисткой. Но при этом она публиковала материалы не под фамилией Есенина. Почему?

 — Анна: Она была под надзором КГБ. Ее телефон прослушивался. Слежка была в разные годы. Насколько я помню, в 70-е она ослабла, а до этого было сложнее. Во-первых, это смущало, во-вторых, она не хотела привлекать к себе внимание. У всех было ощущение, что в Ташкенте люди прячутся от власти. Бабушка брала псевдоним — Сергеева или фамилию по мужу — Кутузова.

— Зинаида: Да, она там печаталась еще под псевдонимом Райх. Владимир Иванович Кутузов хранил все ее публикации, которые издавались сначала в газете "Звезда Востока", потом в "Правде Востока". В "Звезде Востока" она работала в отделе социалистического строительства. Бабушка много путешествовала по Узбекистану и писала о трудящихся, об их жизни. 

— Анна: Она не очень любила этот жанр и потом переквалифицировалась в писательницу фельетонов. Эти фельетоны, как было тогда модно, печатались на последней страничке нескольких ташкентских изданий. После 60-х годов она подписывала работы своей фамилией, в том числе и первую законченную повесть "Женя — чудо XX века". На тот момент это была современная вещь. Про... Как это называется сейчас? Про искусственного человека. 

— Зинаида: С элементами евгеники. Наша бабушка была очень веселым и жизнерадостным человеком, нацеленным на будущее. Она хорошо воспринимала все современное. Благодаря своему жизнелюбивому и веселому характеру Татьяна Сергеевна пережила тяжелый период в своей жизни. Она много смеялась, особенно когда встречалась со своим родным братом Константином. Я запомнила их заразительный смех. Они держались друг за друга, это была взаимная поддержка. Были, конечно, между ними и разборки (смеется). Что самое интересное, они никогда не ругались между собой в моем присутствии на русском языке, только на французском. Бабушка говорила мне: "Если ты хочешь нас понять, то учи французский". Многие говорят о том, что у Зинаиды Райх еврейская фамилия и еврейское происхождение, но в их семье все говорили на немецком языке. Мейерхольд и Райх между собой тоже могли говорить на немецком. 

— Поговаривали, что Константин на самом деле не был сыном поэта. Все вспоминают его слова при их случайной первой встрече в поезде: "Есенины черными не бывают". Так бывают ли?

— Зинаида: Да, когда ему показали мальчика, он разочаровано сказал: "Фу, черный". Но это не говорит о том, что это не его сын и что он его не признал. Есть такое понятие "порода" — в какого родственника уродился. Зинаида Райх была шатенка. В ее породу и пошел ребенок. Это нормально, доминантный ген. Родственники со стороны поэта, в частности, его мать больше всего привечала и любила Костю, души в нем не чаяла. Я думаю, что это связано с тем, что в деревнях в те времена к мальчикам лучше относились, чем к девочкам. На мальчика была вся надежда, это будущее, опора, основа. Костя был очень жизнерадостным человеком. Кстати, он был единственным, кто мог в советское время выезжать за границу. Константин Сергеевич первым создал в России футбольную статистику, его обожали все любители футбола, а сам он много писал об этом виде спорта. В "Есенин-центре" в Москве Вы можете увидеть о нем хороший материал, ему посвящен целый зал. Можно сказать, что он знаменитый москвич. Всю жизнь прожил в Москве, строил Москву, воевал за Москву, внес большой вклад в отечественный футбол. Его жена, которая не так давно умерла, все материалы передала в музей Сергея Есенина. 

— У Сергея Александровича было много друзей. Кто-нибудь из окружения поэта помогал его детям, когда они оказались в сложной жизненной ситуации после смерти Зинаиды Райх и Всеволода Мейерхольда?

— Зинаида: Константина поддерживала первая жена поэта Анна Изряднова. В то время она сама потеряла своего сына, но не знала об этом. До конца его ждала. Надеялась, что он где-то в лагерях, а он уже был расстрелян. Так и не узнала об этом. Изряднова помогала Косте, он жил у нее в Москве. Именно она провожала его на Великую Отечественную войну. Константин писал, что у него всегда с собой был томик стихов отца. Он вернулся кавалером всех орденов Красного Знамени. 

 — А кто-нибудь еще помогал?

— Зинаида: Почти все близкие друзья Сергея Есенина погибли, расстреляны. Но, конечно же, были люди, которые помогали. Например, очень помог нашей бабушке в Ташкенте Алексей Толстой. Анюта, расскажи историю квартиры. 

— Анна: Алексей Толстой, неоднозначная личность. Это тот самый писатель, авторству которого принадлежит "Золотой ключик". Он был соседом Мейерхольдов, жили в экспериментальном доме, где решили освободить от быта всех людей. Внизу была столовая, прачечная, наверху были какие-то интересные квартиры. Мейерхольды знали соседей в лицо, здоровались. Особенных отношений у них не было, но были хорошо знакомы. Когда наши бабушка и дедушка приехали в Ташкент, они на свалке нашли старую будку сапожную, подняли ее, подперли камнями и жили там более года. В ней же родился наш папа. Там даже не было пола, не было обогрева. Через полтора года бабушка с лялькой на руках встретила Толстого, возможно, когда искала работу. Он ее спросил: "Танечка, ты как?" Ответила, что живет с семьей в будке. Алексей Николаевич сказал, что это ужас и кошмар, и приложил все усилия, чтобы им дали квартиру. Но это была квартира в их понимании: однокомнатная, с глиняным полом. Тем не менее там было меньше щелей. Они были счастливы и прожили там больше 10 лет.

— Зинаида: По сути дела, это был типичный узбекский дом-землянка. Сейчас это уже центр Ташкента, улица Лахути, там уже ничего этого не осталось, а раньше проходил караванный путь на Алайский рынок. Каждый день по нему ходили верблюды, туда и обратно. Одно из самых ярких воспоминаний из детства нашего папы связано именно с этими животными. Он вышел из дома, и к нему с небес опустилась огромная морда верблюда, мягкими губами дружелюбно его обнюхала, а он обхватил эту большую морду. 

— Анна: Последняя жена Есенина, Софья Толстая, тоже пыталась помочь, она знала, что Таня в Ташкенте голодает. Несколько раз передавала продуктовые посылки, но представьте себе, что за 2 месяца могло дойти из Москвы в Ташкент. Тем не менее она очень старалась помочь.

— Зинаида: Я думаю, что семья выжила в те трудные времена благодаря тому, что все помогали друг другу. Не было разделений: бывшая жена, следующая жена... Все люди объединялись и благодаря этой поддержке смогли сохранить себя, свой род, свое будущее. 

— Ваша бабушка писала прозу. А в Вашем роду были еще поэты помимо Сергея Александровича? 

— Анна: У нас стихи пишет Марина Есенина, это дочь Константина, наша двоюродная тетя. Занимался прозой и печатался Дима Поляков, это сын Марины Константиновой. Наш папа какие-то стишки любовные писал маме, когда ему было 18 лет. Они очень рано поженились, можно сказать, в детстве, и всю жизнь прожили вместе. Я немножко пишу, но я не печатаюсь, и цели у меня пока такой нет. Но будет. У меня будет книга, и там целая страница текста, это будет проза. Но не стихи. Стихи писал немножко Костя. И конечно, у нас поэт Александр, последний сын Есенина. Это наш диссидент, Александр Сергеевич Вольпин.

— Зинаида:  Он был профессором-математиком, тоже жил за границей, в Бруклине. Вслед за Солженицыным его выставили из Советского Союза. Он выходил на Красную площадь с плакатами "За Конституцию Советского Союза". 

— Дарья: Там было "Соблюдайте свои законы".

— Анна: Наша бабушка тоже могла писать стихи. Она не печатала их под своей фамилией, это был чисто рабочий материал. Редакции нужно было сочинить стишок, и она сочиняла. 

— Зинаида: Да, были такие стихи, когда она работала в газете "Красная звезда" в Ташкенте, к праздникам, к Первому или Девятому мая. Вот нужно было, и она использовала свой талант.

— А как Вы считаете, кто из потомков Сергея Есенина больше всего похож на него характером? 

 — Анна: Как рассказывала бабушка, а ей ее мама, он был таким человеком, который заходит в комнату, где сидят все грустные, и начинается оживление, все улыбаются. Сергей Александрович был очень доброжелательным, спокойным, веселым, улыбчивым. Но мы же понимаем, что это одна сторона медали. У него были и совсем другие настроения. Он же жил все время в стрессовой ситуации. Кстати говоря, он не был грубым человеком. В нашей семье все мужчины мягкие и негрубые. Они могут быть сердитыми, злыми, агрессивными, но не грубыми. Это наша отличительная черта. 

— Зинаида: О характере судить сложно, так же как и Вы, мы можем что-то где-то прочесть. Да, какие-то черты передаются потомкам. Помимо мягкости все-таки он был достаточно вспыльчивым и резким человеком, иногда его допекали. Был драчливым. Был умелым драчуном, хорошо владел ножом. Все компании пацанов, которые ходили деревня на деревню, стремились быть вместе с Сергеем, потому что он был сильным. На чьей стороне он был, та сторона и выигрывала. Я могу сказать, что голос поэта, конечно же, могла слышать только, как и все, на записи пластинки, которая сильно его искажала, но даже так он был очень похож на голос моего двоюродного деда, Константина Сергеевича, унаследовавшего уникальный тембр. А вот почерк очень сильно повторял мой отец, Сергей Владимирович. Если Вы возьмете текст моего отца и его деда, то это будет один почерк. Разницу, наверное, только какой-нибудь графолог увидит. Мы ее не видим. Наш отец был такого же роста, как и Сергей Александрович, невысокий, примерно 1,68 метра. У них и размер ноги был небольшой.  

— Дарья: Мой дед (внук поэта) был деликатным в общении, никогда не хотел никого обижать и задевать. Он был вежливым, насколько мог. Но был и очень страстным, когда дело касалось его позиции и убеждений, всегда был готов их отстаивать, допустим, в жарком споре. Не боялся и любил соревнования. Дед был таким. 

 — Зинаида: Да, наш отец был профессиональным спортсменом. У него было много разрядов. Во-первых, по вольной борьбе, во-вторых, по футболу, в-третьих, он альпинист. Он был на всех семитысячниках Советского Союза, у него было звание "Снежный барс". 

— Анна: В Узбекистане есть музей альпинизма. В этом музее про папу много материалов, видео, фотографий и документов.

— Современники говорят, что Сергей Александрович был весьма любвеобильным человеком. Это качество передалось кому-то из его потомков? 

— Анна: Знаете, я бы поспорила по поводу любвеобильности. Думаю, что он не был более любвеобильным, чем вот Вы, например, или я. Мы живем, у нас есть какие-то партнеры, но мы об этом никому не рассказываем. А у него вся жизнь на виду. На тот момент казалось, что у него много женщин. Первой его любовью была Анна Романовна Изряднова. У них родился ребенок, которого она хотела. Их отношения разладились, что совершенно нормально, длились они года полтора. Потом он женился на Зинаиде Райх. Венчались, прожили вместе около трех лет, дальше отношения разладились. Мне кажется, что ему сложно было быть семьянином. Знаете, он ощущал на себе очень серьезную финансовую нагрузку. Есенин делал какие-то потрясающие вещи в том плане, что печатался и жил на эти деньги. Это было очень сложно. Более того, Сергей Александрович помогал другим поэтам издаваться и получать какие-то гонорары. Своему другу Ширяевцу, поэту, который жил в Ташкенте, он оказывал помощь много лет. Также у него была семья в деревне, у них сгорел дом, и он должен был помогать родителям. Ему нужно было вырастить сестер. Кроме того, поэт платил алименты своим детям. Я думаю, что ему было тяжело. Не думаю, что эти 6 или 7 женщин, которые у него были, это так много за 10 лет. Мне кажется, что это нормально. 

— Зинаида: Любвеобильность у нас, наверное, унаследовал Константин Сергеевич, сын поэта. У него было четыре официальных жены. 

— Анна: Но он в каждую вложил много лет. При этом Константин Сергеевич, мне кажется, был похож характером на Мейерхольда. Своим нравом, манерами. Но про него бабушка иногда могла сказать: "Вот бабник!" (Смеется).

— Скажите, а кто Вам в детстве рассказал, что Вы родственники такого великого поэта, и что Вы почувствовали в этот момент? 

— Дарья: Я сразу расскажу свою маленькую историю, потому что это очень смешно. Моя мама была моей учительницей по рисованию в первом классе. Ей в голову пришла очень плохая идея — прочесть детям стихотворение Сергея Есенина "Песнь о собаке", чтобы они вдохновились и рисовали. Под конец весь класс в слезах, никто не хочет рисовать. Когда мы шли вместе домой, мама у меня спросила: "Ну, что ты думаешь?"

— Анна: Немножко не так было. Ты мне сама сказала, что это был ужасный урок, ужасное стихотворение, и написал его очень плохой человек (все смеются). 

— Дарья: У меня образование началось с поэзии Сергея Александровича и закончилось ей, потому что в дипломной работе я сделала иллюстрации, целую книжку, к "Кобыльим кораблям". Это был мой маленький успех, потому что эти работы купил музей. 

— Зинаида, Анна, а кто Вам рассказал, что Вы родственницы поэта? 

 — Анна: В Ташкенте в частной квартире энтузиасты Альбина Витольдовна Маркевич и Вадим Николюк открывали негосударственный музей Есенина. Меня взяли с собой на открытие. Мы пришли в какую-то квартиру, была суета, приходили и уходили люди. Там лежали какие-то вещи, которые не производили на меня тогда особого впечатления. Мне было где-то 7 лет, я прыгала и бегала. Меня изловила Альбина Витольдовна, посадила на стул и произнесла замогильным голосом, что он принадлежал моему прадеду. Она показала на фотографии парнишку, который примерно похож на папу, кстати говоря, и сказала, что это такой развеликий поэт. Мне стало страшно. Страшно, что все на меня обращают внимание. Вдруг из ребенка я превратилась в какое-то существо, на которое все смотрят. Один умник даже пришел и попросил у меня автограф. Мне хотелось рыдать, я ответила, что не умею давать автографы. К счастью, это пытка закончилась, хотя время от времени повторялась. Дома потом спросила: "Вы вообще знаете, что мне рассказали?" Я так поняла, что у меня был какой-то прадедушка, что меня посадили на его стул, и вообще неизвестно, доволен ли он этим или нет. Он умер, и мне потом еще рассказали, как он умер. Это было страшно. Осознание, что я родственница этого поэта, произошло постепенно, через стихи. Я много читала, и они мне просто попались. Что-то мне нравилось, что-то нет. Так я с этим и жила. Наверное, потом меня больше оберегали от всего этого. И правильно делали. 

— Зинаида: Слишком много трагедий, и вся эта история не для детского уха, поэтому никто не спешил в нашей семье говорить об этом. Я узнала в начальной школе. Мне показали портрет черно-белый и дали стихи. В отличие от своей сестренки, которая рано начала читать и уже на тот момент читала "Тома Сойера", я находила все то, что может понравиться ребенку. Мне нравилось что-то про природу и животных, пейзажная лирика, любовь к земле. Вычитывала все стихотворения на эти темы, а любовной лирикой вообще не интересовалась. Когда мне было четыре года, родственники уже знали, что я буду биологом. Любовная лирика Сергея Александровича для меня открылась гораздо позже, в его произведениях она перекликается с аурой внешнего, отражает влияние архитектуры и природы. Например, стихи, связанные со Средней Азией, которые мне близки. Кстати, у меня дома хранятся часы поэта, которые ему вручили благодарные слушатели, когда он приехал в Ташкент в 1921 году. Это, конечно, не золотые часы, которые ему подарила императрица. Те пропали, и мы не знаем, где они. А у меня часы, которые были презентованы нормальным советским рабочим классом, поэтому это металл. На них есть надпись "Сергею Есенину от почитателей его таланта, Ташкент 1921 год". Люди скинулись, пошли в магазин и купили что было. Кстати, когда он был в Ташкенте, его повезли в горы к суфиям. Они ему читали стихотворения на своем языке, а он им на своем. И все друг друга понимали по поэтической ритмике. Ритм переводит состояние. В суфизме это очень важно, и в поэзии нашего знаменитого родственника это есть: сказочность, мистичность и высшая любовь. В суфийских любовных стихах все, что написано о любви к женщине, это, по сути, проявление любви к создателю. Это приобщение к создателю через состояние любви.

— Анна: У него есть такие строчки: "В Хороссане есть такие двери, где обсыпан розами порог. Там живет задумчивая пери. В Хороссане есть такие двери, но открыть те двери я не мог". Я случайно узнала, что это суфийская притча о том, что действительно в Хороссане была пещера с огромной дверью в потусторонний мир. Когда знаешь эту историю, его строки приобретают смысл. Возможно, это неудавшееся самоубийство. Но это моя фантазия. Про свои догадки я говорила на ежегодном есенинском слете в селе Константиново. 

— Сергей Есенин до сих пор очень популярный человек. У Вас никогда не было неприятных инцидентов, связанных с его слишком активными фанатами? 

 — Анна: Были, но я не расскажу. 

 — Зинаида: Если хочешь, то можешь рассказать про сумасшедшую. Помнишь? 

 — Анна: Да, эту историю могу рассказать. Мне было лет 14, я находилась дома в Ташкенте. Советские времена, родители научили меня никому не открывать. Позвонили в дверь, я посмотрела в глазок и увидела какую-то молодую даму. Она спросила: "Сергея Есенин дома?" А у меня отец тоже Сергей Есенин. Я ответила, что на работе. А она: "Впустите меня, это мой муж!" Но я точно знаю жену моего папы, и это не моя мама. Незваная гостья начала требовать, трезвонить в дверь, стучать по ней ногами, кричать. И делала это часами. Я была в таком ужасе, что позвонила своей соседке, которая была года на три-четыре меня старше. Она вышла на лестничную площадку, чтобы выяснить, что происходит. Женщина ответила: "Я жена, меня не пускают, вот безобразие!" Соседка догадалась, у нее дома был портрет поэта, она показала его незнакомке и спросила: "Это Ваш муж?" Та радостно закричала: "Да, это он!" Потом какие-то другие соседи увели ее попить чай, чтобы она передохнула, потому что уж очень много кричала. Затем я позвала на помощь маму своей подруги. В тот момент, когда она ко мне пришла, в квартиру ворвалась и "возлюбленная" Сергея Есенина. Она была такой агрессивной, хотела рвать и метать, выгнать меня из дома. Мама моей подруги не растерялась, повернулась к ней и с артистизмом сказала: "Ты кто такая? Это я его жена!" Мне уже и страшно было, и смешно. Неожиданным образом это подействовало на даму. Она разрыдалась и ушла. В этот момент как раз приехала медицинская помощь. 

— Как Ваша бабушка отзывалась о Сергее Александровиче? Может быть, у нее была какая-то обида на то, что поэт ушел из семьи?

— Анна: Нет, обиды не было и у ее мамы, Зинаиды Николаевны. Она всегда говорила с детьми об их отце уважительно. Дети же повторяют за матерью. Теща тоже с большой симпатией к нему относилась. Все нормально восприняли этот развод. Отношения были хорошими, рассказы про папу тоже были хорошими: он приходил, навещал, потом умер. Но настоящим папой, которого она обожала, был Мейерхольд. Это было все органично. 

— Зинаида: Она была совсем маленькой девочкой, когда Сергея Александровича не стало. На нее в первую очередь влияли Зинаида Райх и Всеволод Мейерхольд, а это театральная жизнь и все, что за кулисами. Всеволод Эмильевич был прекрасным отцом. У него и родные дети были, детей он обожал, очень многое вкладывал в их воспитание, брал их с собой в поездки, они приходили на рабочие спектакли, могли смотреть все репетиции. 

— Анна: Дети и внуки Всеволода Эмильевича дружили с нашей бабушкой и Костей, и с нами. 

— Зинаида: С внучкой Всеволода Мейерхольда Машей Валентей мы дружили, были у нее дома. В последние годы ее жизни у нас были тесные взаимоотношения. 

— Анна: Внучка Всеволода Эмильевича, Лидия Борисовна Устинова, и наша бабушка, Татьяна Сергеевна Есенина, дружили всю жизнь. Бабушка всегда говорила: "Она моя сестра". Мы у нее бывали, ездили к ней в Ленинград.

— Зинаида: Да, еще одна наша семейная черта — мы поддерживаем родственные связи, несмотря на расстояния. Вы спрашивали, как живется за границей. Раньше нас разбрасывало по Советскому Союзу. Сейчас нас разбрасывает по всему земному шару. Наш отец говорил: "Все дети уехали, один мой сын уехал в Америку, другой — в Японию, сестра уехала в Израиль, племянница — на Кипр. Как же так?" А я отвечаю: "Папа, Есенины покоряют весь земной шар! Наши праправнуки улетят на Марс и Венеру. Мы будем говорить, что они осваивают космос" (смеется). Сам поэт не остался в селе Константиново, а тоже много путешествовал, много был за границей. Да, его тянуло на Родину, это понятно. Сильная культурологическая связь с природой и землей для него была важна. 

— Анна: Мне кажется, что тут история банальна. Он ни бе ни ме ни кукареку на английском. Ну, чего-то там нахватался, но когда у тебя нет языка, тебе просто скучно. Что он там делал? Не мог себя реализовать, не мог быть поэтом. Его воспринимали как мужа Айседоры Дункан. Кому это понравится? Это же обычно женщины могли быть просто чьими-то женами. Естественно, ему это не понравилось, было обидно.

— Зинаида: Да-да, он же поэт, отражатель языка. Перевести его стихи тяжело, для перевода поэзии нужен поэтический дар, такие талантливые специалисты есть, но их мало. 

— В своих воспоминаниях Ваша бабушка писала, что Сергей Есенин замышлял выкрасть ее с братом у Зинаиды Райх. Наверняка, Вы в кругу семьи это обсуждали, насколько это реалистично? 

— Анна: Да, тогда были такие слухи. В них никто никогда не верил. Это испугалась бабушка моей бабушки, но на самом деле это была просто какая-то сплетня, совершеннейшая ерунда, потому что у Сергея Александровича даже дома своего не было. Это нереалистичная история. Сплетня, над которой все похихикали, и всё. 

— Сергею Есенину приписывают фразу "Я двух женщин бил — Зинаиду и Изадору — и не мог иначе". Известно ли Вам что-то о домашнем насилии поэта по отношению к Райх? 

— Анна: Я спрашивала свою бабушку, и она сказала, что никогда ничего об этом не слышала. Есть предположение, что этот слух распускал Мариенгоф, который вообще-то сильно не любил Зинаиду Николаевну. Но я знаю, что действительно у супругов был один конфликт, который предвосхищал их расставание. Они выбросили обручальные кольца в окно, а потом побежали их искать. Сергей Александрович тогда сказал такую фразу: "Зинаида, ты же тургеневская девушка, что же я с тобой сделал?" Райх его как-то обматерила, и он, видимо, этого не ожидал. А она, собственно, росла-то в Одессе, на Ближних Мельницах, она это умела. В слухи о домашнем насилии не верю. Не потому что я думаю, что он не мог, а потому что Зинаида Николаевна не стала бы терпеть. Она действительно жила в рабочем районе, бегала как мальчишка по Одессе, хорошо плавала, была физически сильной. Даже когда ее убивали, безоружная дралась за себя. И я не думаю, что Сергей Александрович был таким человеком. Мог по пьяни, конечно, сказать что-нибудь, но вряд ли он вообще хорошо относился к насилию. Он, когда про себя писал, подчеркивал, что никогда даже животных по голове не бил, действительно, был очень мягким человеком. А его брак с Изадорой не нравился стольким людям, она так их раздражала, что, думаю, они с удовольствием пускали слухи, якобы он ее бьет, не любит и женился на ней, чтобы выехать за границу.

— Зинаида: Я, кстати, вспомнила одну историю про Изадору Дункан. Со стороны нашей мамы у нас есть прабабушка Ильина. Она 1900 года рождения, в те времена жила в Москве, продвигалась по партийной линии. Во время визита Дункан в Россию наша прабабушка открывала в каком-то клубе помещение для детских кружков, занималась социальными вопросами и прежде всего работала с беспризорниками — и по партийной линии, и как педагог. Она подготовила помещение, но тут приехала знаменитость и этот зал передали для ее танцевального клуба для девочек. Таким образом, американская танцовщица перебила всю работу нашей прабабушки, такая вот история перекрестная: с одной стороны родственники, с другой стороны родственники. 

— Анна: Прабабушка даже ходила на спектакль Зинаиды Николаевны Райх. Одна прабабушка смотрела на другую.

— Вы упомянули Анатолия Мариенгофа. Всем известно, что он крайне негативно относился к Зинаиде Райх. А что про него говорила Зинаида Николаевна? Или, может быть, Вам бабушка рассказывала что-нибудь про него? 

— Анна: Моя бабушка его никогда не видела и ничего о нем не рассказывала. Знаете, она даже если бы и думала о ком-то плохо, то вряд ли стала бы мне об этом говорить. Тогда это было не принято. Она не была сплетницей. О том, что ей что-то не нравилось, нужно было догадываться по ее выражению лица, моторике. Конечно, могла высказаться конкретно против зла какого-либо, что это плохо, что ей это не нравится, но сказать что-либо про Мариенгофа... Я думаю, язык не повернулся бы, зная его семейную историю. Его мальчик, драгоценный сын, покончил с собой. Зачем после этого что-то говорить? Это некрасиво и неэтично. Думаю, что сам конфликт между Мариенгофом и Райх для нашего времени был достаточно мягким. Ну, не нравились они друг другу, но это не настолько большой конфликт, чтобы влиять на кого-либо. Сергей Александрович как-то пожаловался: "Вот, Толя мою жену ругал, а сам женился". Виктюк использовал в своем спектакле эти слова. Я думаю, что каждый человек отвечает за свои поступки, и, конечно же, они развелись не из-за несчастного Мариенгофа. Называя его несчастным, я не имею в виду мое к нему отношение, а выражаю чувство из-за его семейной потери. Я думаю, что у них был не более чем просто конфликт в узком кругу. Может быть, Анатолий высказывался как-то нетактично о Зинаиде Николаевне. Ну, бывает с человеком такое.

— А какую роль Мариенгоф сыграл в жизни Есенина? Был ли он ему настоящим другом? 

 — Анна: Я думаю, что какое-то время они очень дружили, хорошо друг к другу относились, судя по письмам, по тому, как они друг к другу обращались, как вместе что-то делали, кафе вместе даже открыли. Какое-то время им было очень по пути, но потом они разошлись. 

— Многие Мариенгофа критикуют за "Роман без вранья".

 — Анна: Я бы тоже покритиковала этот роман, но я не связываю роман и личность человека, это очень разные вещи, несмотря на то, что он высказывает там свое личное отношение. Всегда есть лирический герой, мы выстраиваем тексты не по своим жизненным законам.

— Ваша бабушка в воспоминаниях писала, что на похоронах Сергея Александровича его мать сказала, что во всем виновата Зинаида Райх. Как Вы считаете, с чем было связано такое заявление? 

— Анна: Она вообще не любила свою невестку, собственно, любить ей ее было не за что. Они были из разных миров. Зинаида Николаевна не приезжала в Константиново, не вела себя так, как должна была себя вести нормальная женщина в понимании свекрови из деревни того времени. Ну, матери Есенина казалось, что это неизвестная какая-то мымра городская. Я думаю, что у них вражды не было, так как не было возможности враждовать, но и никакой причины для хороших отношений у них тоже не было. Мать поэта сказала на похоронах, что во всем виновата Зинаида Райх, но я думаю, что это ничего не значит. 

— Зинаида: Это было чувство горестной утраты из-за потери сына. Из-за сильного горя человек плохо контролирует себя. Зинаида Райх тоже кричала на похоронах.

— Современники говорили, что Ваш знаменитый родственник был знаком с Григорием Распутиным. Как Вы считаете, что могло объединять этих людей?

— Анна: Я думаю, что они не были знакомы и ничего их не могло объединять, это просто ерунда. 

— Зинаида: Я вообще впервые об этом слышу от Вас.

— Анна: Существует Есенинская энциклопедия, это огромнейший труд Института мировой литературы. Это большие книги, очень дорогие, я не могла себе позволить их купить, что-то дарили папе, но последних двух томов у меня не было. Ученые воссоздавали жизнь Сергея Александровича буквально по дням, там есть письма, записки, всякие документы, описания встреч. Они бы не могли этого пропустить. Случайной встречи не может быть с таким человеком. С императрицей он встречался, мы знаем эту историю, она была тысячу раз рассказана, это все было использовано. А встреча с Распутиным, а когда? Я не думаю, что это могло быть. 

— Я не могу Вам не задать вопрос: как, по Вашему мнению, умер Сергей Есенин? Как Вы считаете, это было самоубийство или все-таки убийство? 

— Анна: К счастью, я не знаю. Говорю "к счастью", потому что никто не знает, мы можем только предполагать. Есть две версии. Имеются свидетельства в пользу одной версии, есть догадки в пользу другой. У меня лично уверенности нет. Я думаю, что на этой теме вообще спекулируют, люди обожают обсуждать, как кого убили. Про Зинаиду Николаевну говорят страшные вещи, что ей глаза выкололи, про Мейерхольда даже произносить ничего не буду. Просто люди любят муссировать тему смерти. Я таких разговоров даже не хочу поддерживать. Одна из есенинских групп хотела сделать эксгумацию и провести экспертизу. Собирали подписи у родственников, брали у них ДНК. Подпись давал наш отец, а также Александр Есенин-Вольпин (сын поэта), Светлана Петровна Есенина (племянница поэта). Прокуратура дала отрицательный ответ, не разрешила эксгумацию. 

— Зинаида: Да, это были уже двухтысячные годы, и была предпринята еще одна попытка вскрыть эту историю. Мы с сестрой тоже давали подписи. Была собрана комиссия с целью проведения эксгумации, хотели, чтобы открыли все документы, часть которых до сих пор засекречена. Но в итоге просто отказали в расследовании, посчитали, что в этом нет смысла. 

 — Анна: Ты лично считаешь, что есть смысл в этом? 

 — Зинаида: Я никогда не видела смысла в эксгумации, потому что есть документы следователя, материалы дела, нужно с ними работать. История неоднозначная. У меня тоже нет однозначного вывода, какая была смерть. В любом случае это семейная трагедия, рано оборвавшаяся жизнь. В семье это воспринималось просто как трагический факт, никогда не муссировался вопрос, как он ушел из жизни. Были другие времена и разные контексты, почему не стоило рассказывать и говорить об этом. Наша бабушка старалась не говорить об этом, она не рассказывала. 

— Анна: Я думаю, что Сергей Александрович важен для России и для русской культуры своей жизнью, а не смертью. Акцент нужно сделать на его жизни, а лучше даже на его поэзии. 

 — Зинаида: Да, лучше говорить о его творчестве и о влиянии на нашу культуру. Я вижу, что он до сих пор актуален, что у него много последователей в поэзии. Меня это радует, много молодых людей увлекается его творчеством. Я считаю, что это самое главное, а смерть – это уже политический контекст. 

 — Тем не менее Вам бы хотелось, чтобы документы, которые сейчас находятся под грифом "секретно", были обнародованы? Это может произойти уже в 2025 году. 

 — Зинаида: Для нас, для семьи — да. 

 — Анна: Я бы хотела, чтобы таких секретных документов вообще не существовало в мире. Все люди достойны знать правду здесь и сейчас, всегда, в любой стране. 

— Зинаида: Я считаю, что это уже история. Мы все достойны знать нашу историческую правду. Уже много лет прошло, вся наша жизнь, культура, мир поменялись. Это уже исторический срез.

— Зинаида, я смотрел программу с Вашем участием, на протяжении которой журналисты постоянно говорили о роке и проклятии Есениных, но при этом из Ваших уст я этих слов не слышал. Действительно ли существует какое-то проклятие, или это просто выдумка СМИ? 

— Зинаида: Ой, для меня это тяжелая история, потому что действительно я об этом не говорила. Когда журналисты озвучили свою гипотезу и приехали к нам домой, мы с отцом попросили их не произносить слово "проклятие" в передаче. Именно это слово мы очень просили не употреблять, но все получилось ровным счетом наоборот. Эта программа стала для меня очень негативной. После этого много людей нам писали, есенинцы выражали свое недовольство, другие присылали мне кучу советов, как убрать последствия проклятия, можно на основании этих писем издать небольшую книжечку. Не тот контекст я ожидала. В поэзии и судьбе Сергея Александровича есть мистика, но она совершенно другая, больше связанная со стихиями, природой. Я считаю, что "Ключи Марии" – это одна из самых сильных его вещей. 

— Анна: Это как у меня якобы брали интервью после того, как вышел сериал с Безруковым. Мне позвонила какая-то девушка, и мы просто с ней поговорили, после чего она спросила: "Хотите дать интервью?" Я ответила, что не хочу. В итоге она написала, что я ненавижу этот сериал, хотя я не давала ей интервью и не говорила об этом такими словами.

— А как на самом деле Вы относитесь к этому сериалу? 

 — Анна: Мне хочется в этом вопросе быть достаточно деликатной, чтобы никого не ругать, но, скажем так, я плохо отношусь к сценарию этого сериала, потому что не вижу там Есенина. Для меня эта история не про него.

— Зинаида: Я считаю, что сериал для того времени, когда он вышел, это классная и интересная вещь. Игра Безрукова, конечно же, великолепна. Как художественный проект это интересно, но там действительно персонаж достаточно отличается от реальной личности. Если помнить, что сериал далек от истины, то это нормально, но вообще там очень много исторических ошибок.

— Анна, Зинаида, у меня последний вопрос. Хотя это даже не вопрос, а, можно сказать, просьба. Назовите одно произведение Сергея Есенина, которое, по Вашему мнению, наиболее актуально для сегодняшнего времени? 

— Зинаида: Интересно... Может быть "Кобыльи корабли"? 1920 год, сто лет спустя. 

— Анна: "Железный Миргород" и, да, "Кобыльи корабли".

— Зинаида: "Кобыльи корабли" написаны ровно 100 лет назад. Был тяжелый для России голодный год. Это сильно повлияло на людей. Есть воспоминания, которые как раз связаны с Мариенгофом. Они шли по Москве, по Тверской улице. Всюду лежали туши лошадей, которые умерли от голода. Было понимание, что от голода умирали и люди. Только они не валялись на мостовых. Не было денег и еды. Время было страшное. Сейчас 2020 год, коронавирус. Тяжелый период в мировом масштабе. Я думаю, что тогда, в 1920 году, не только наша страна была в кризисе. Стихотворение "Кобыльи корабли" перекликается с нашим временем именно в страшном варианте из-за коронавируса.