Запрет на Интернет: кто за?

Неподалёку от моего дома в Питере есть роковое место, где из-за пристрастия к Интернету гибнут люди. Это пешеходный переход через железнодорожную ветку на Туристской улице – электричка появляется там внезапно, вынырнув из-за поворота. А парни и девушки, уткнувшись в свои гаджеты, шагают на рельсы.

В 2017 году семеро человек погибло под электричками на этом проклятом месте. В нынешнем апреле к скорбному списку жертв мог бы прибавится ещё один – молодого человека буквально в последний момент выхватил из-под поезда подоспевший прохожий. За спасение чужой жизни Максиму Шубаеву в администрации Приморского района вручили грамоту, а руководство РЖД в очередной раз пообещало сделать переход более безопасным.

Фото из соцсетей

Но даже если поставят сирены, вряд ли их вой остановит людей, с головой погрузившихся в Интернет. Он держит сознание крепче, чем капкан ногу попавшей в него лисы, в реальность мгновенно уже не вырваться.

Таких интернет-зомби у нас всё больше. На каждом перекрестке я вижу девушек и парней, глухих и слепых ко всему, с динамиками в ушах, с глазами, прикованными к "айфонам".

Интернет-зависимость официально почти приравнена медиками к болезни, поражающей психику. В Китае и США действуют клиники, в которых лечат от этой напасти. Считается, что интернет-зависимостью страдают уже десять процентов населения развитых стран, и это число растёт неуклонно. Молодёжь пополняет ряды зомбированных Интернетом, среди подростков цифра зависимых наверняка выше.

Попробуйте отнять у сына или дочери школьного возраста планшет, и вы точно получите скандал на грани войны. В прошлом году в Татарстане двенадцатилетний мальчик покончил с собой, когда бабушка забрала у него телефон. Женщина всего лишь хотела, чтобы внук отвлёкся от социальных сетей, помог ей по хозяйству.

Страсть к чатам сильна настолько, что даже во время катастрофы в торговом центре "Зимняя вишня" люди успевали выложить снимки и комменты в социальные сети. Общение в Интернете стало модой и необходимостью, идёт охота за "лайками", стремление получить в друзья максимальное число людей. Но ведь большинство этих френдов в реальной жизни не пересекаются ни разу, а некоторые совсем не те, за кого себя выдают.

Оружие террористов

Злодеи вооружены не только бомбами. Вербовщики террористов свои атаки начинают в Интернете, сначала с осторожного общения, с пропаганды лживых идей, которые на первый взгляд кажутся справедливыми.

Общение с потенциальными сторонниками (скорее, жертвами) идёт в обычных мессенджерах. Уже известно, что бандиты, устроившие взрыв в метро в Санкт-Петербурге, не знали друг друга в реальной жизни, им хватило для организации теракта виртуального знакомства. Тот самый дуровский Telegram стал для них оружием, оружием страшнее динамита.

Когда Таганский суд Москвы объявил его вне закона, эта новость задела интересы миллионов россиян. Одни сочли борьбу за безопасность разумной, другие начали сражение за полюбившийся мессенджер.

"Телегой" пользовались не только частные лица, для многих государственных структур она была одним из важных инструментов управления.

Пока политики, аплодируя действиям суда и Роскомнадзора, публично удаляли "телегу" из своих телефонов (самый ретивый даже растоптал в хлам свой любимый гаджет), другие искали и находили способы обходить запрет.

Дошло до того, что один из самых солидных банков России разослал в свои филиалы инструкцию, объяснив, как преодолевать блокировку.

Судя по всему, запрет задел и интересы весьма радикально настроенных личностей. Не исключено, что среди них могут быть и соратники нелюдей, устроивших взрыв в питерском метрополитене.

Ведь в мессенджерах общаются не только любители кошечек, поцелуйчиков и прочей радости. И отслеживать заговоры злодеев в

каналах связи – не очень приятное, но полезное для нашей общей безопасности дело.

Для того, чтобы выловить что-то действительно полезное в гигантском массиве информации, которой нагружена "телега", чекистам нужны ключи для декодирования секрет-чатов.

А Павел Дуров, владелец и разработчик мессенджера, предоставить их категорически отказался.

Согласившись в конце концов на компромисс с Роскомнадзором (вполне возможно, что переговоры уже идут), Дуров наверняка останется в прибыли: судебный запрет оказался еще и рекламой.

Взглянуть в глаза

Многие россияне в этом конфликте оказались не на стороне Павла Дурова. Они справедливо спрашивают, готов ли миллионер, изображающий из себя Донкихота, взглянуть в глаза людей, которые потеряли своих родных при взрыве в питерском метрополитене? Ведь террористы, организовавшие тот ад, общались в Telegram! Пытаясь убедить Дурова выполнить требования ФСБ, простые россияне уже выходят с плакатами на площади.

Митинг под лозунгом "Нам скрывать нечего!" прошёл в Казани. Его участники абсолютно правы: если человек живёт честно, то он готов жить открыто.

В Скандинавии, где свято соблюдается право на приватность, за века укоренилась привычка не закрывать окна шторами.

Когда-то это было требование закона - пастор и полицейский ходили по вечерам по улицам, заглядывали в дома, всё ли в порядке. Теперь же раздвинутые шторы у финнов и шведов стали простым признаком благонадёжности, знаком для соседей: "Нас не надо бояться!".

Мы уже привыкли жить среди запретов, считая их даже полезными. Когда власти тормознули ввоз импортного сыра из Евросоюза, российские фермеры даже обрадовались, мол, теперь своим страну накормим. Любители итальянского пармезана тоже нашли выход, привозят сей пахучий продукт из закордонных туристических поездок и командировок.

Но мессенджер оказался для многих из нас куда важнее пармезана, и теперь они шутят на тему о том, что в России такими темпами скоро начисто вырубят Интернет.

Я надеюсь, что этого всё-таки не произойдёт. Хотя в жизни вне Всемирной паутины всё-таки есть своя прелесть.

Свеча горела

Если бы депутаты Госдумы законодательно ввели в России еженедельный день запрета Интернета, то я, честное слово, бы не возражал против такого шаббата.

Самому отказаться от Сети ой как сложно и трудно! Зависимость сформировалась как у курильщика от табака. Но на время без Интернета и мессенджеров, оказывается, оказаться даже приятно.

Однажды в деревне, где я живу летом, пропало электричество. В грозу молния ударила в трансформаторную будку, и авария начисто обесточила линию.

Ремонт затянулся, разом отбросив нас в прошлый век. Закончился заряд батареек в ноутбуке, вырубились смартфоны.

В доме наступила такая тишина, что стало слышно, как среди промытой ливнем листвы поют соловьи.

Зажгли свечи, и отблески пламени заплясали на стенах, возвращая нас в детство.

Я открыл шкаф и удивился: как запылились за прошедшие годы мои старые книги! Они были ненужными, лишними – даже строчки любимых поэтов можно быстрее найти в Инете, чем рыться на полке. Под руку попался томик Бориса Пастернака, страничка открылась словно сама, согрев душу стихами:

"Свеча горела на столе,
Свеча горела.
На свечку дуло из угла,
И жар соблазна
Вздымал, как ангел, два крыла
Крестообразно."

Тот вечер и ту ночь мы посвятили поэзии. Читали Пушкина, Лермонтова, Цветаеву, Бродского, других великих и знаменитых. Шелестели бумажными страницами, пахнувшими далёким прошлым, пылью и почти забытой юностью.

А утром электрики починили трансформатор, и книги вновь отправились в шкаф, в свою тюрьму.

И всё началось опять: Интернет, мессенджеры, бесконечный поток новостей. А соловьи под вечер уже не пели. Наверное, улетели – или мы их просто не слышали?