Пляска на костях

Кадры с Украины словно ножом резанули по сердцу: в Припяти, мёртвом городе в сердце Чернобыльской зоны, с благословения властей прошло мероприятие, которое очень похоже на массовую костюмированную вечеринку в стиле рейв.

Хотя название у этого действа громкое — официально его назвали "презентацией диджитал-скульптуры "Артефакт", — простые украинцы окрестили его дьявольским шабашем.

Впрочем, руководитель арт-проекта "Артефакт", музыкант Rassvet Валерий Коршунов был готов к тому, что отношение к поднятой под электромузыку сияющей в ночи звезде будет неоднозначным не только на Украине. Вечеринка была заранее широко разрекламирована в прессе, у неё был международный статус, и ветераны-ликвидаторы сразу выразили своё резко отрицательное мнение о планируемом в Чернобыльской зоне событии: "Это пляска на костях!"

Отгородились от недовольных

Власти Украины сделали вид, что не слышат протестов. Мероприятие состоялось, его открыли первый заместитель председателя Агентства Украины по управлению зоной отчуждения Олег Насвит и директор Украинского культурного фонда Юлия Федив. Было сообщено, что арт-проект посвящён борьбе с фейковой информацией, что "его цель — привлечение активных слоев населения к существующей проблематике сознательного потребления и распространения информации, навыков ее фильтрации и роста общего уровня медиаграмотности".

Слова громкие, но само это действо сильно попахивало ложью. Вот пример такого лукавства. Вокруг площади в Припяти, где происходило это шоу, была выставлена вооружённая охрана, люди в форме объясняли, что якобы есть опасность проникновения на территорию диких животных. Явный бред, рассчитанный на наивных простачков: волков и прочую живность громкая музыка и световые всполохи шугнули так, что их из чащи в заброшенный город, наверное, месяц не выманишь! Скорее всего, дополнительное оцепление понадобилось для того, чтобы никто из протестующих против шумного действа не смог добраться до Припяти.

Валерий Коршунов на открытии мероприятия обратился к своим противникам заочно и даже вступил в полемику:

"Они считают, что это слишком печальное и трагическое место для любого мероприятия. Но нужно наполнить зону новыми смыслами".

Если считать "новым смыслом" танцы под техномузыку в Припяти, то я тоже против подобного наполнения. Этот город мне не чужой, вокруг — родные места, где жила моя бабушка, где жили мои дяди и тёти.

Теперь большинство из родственников уже в могилах, их жизни унёс рак. Процент онкологических заболеваний среди жителей Киевской области очень высок, учёные считают это последствием радиации.

Зона риска

Припять и Чернобыль расположены на Украине, но они для всего мира стали символами атомной катастрофы. Радиоактивные осадки тогда выпали в Белоруссии, России, Швеции, даже в Великобритании. Число жертв того взрыва на АЭС подсчитать просто невозможно: последствия радиоактивного облучения тянутся через поколения.

Нерождённых детей тоже нужно включить в этот скорбный мартиролог: женщинам на сносях, попавшим весной 1986 года под радиоактивные дожди, медики рекомендовали сделать аборт. Одна из моих киевских знакомых по имени Анна тогда прервала беременность, ей пришлось развестись с мужем, не одобрившим её поступка. Осудить Анну теперь не повернётся язык — у её подруги вскоре после Чернобыльской аварии родился ребёнок с ластами вместо рук.

Я дважды бывал в зоне отчуждения, её граница проходит неподалёку от села, где жили мои дед и бабушка. Часто думаю, что если бы они были живы в 1986-м, то ни за что бы не уехали от родной хаты.

Тех эвакуированных стариков, которые вернулись в зону тайком, называли "самосёлами". Сначала их гоняли власти, потом махнули рукой — мол, всё равно возвращаются. Через десять лет после катастрофы я встретил в зоне стадо коров, их пас седой дед.

"Микола!" — назвал он себя. Объяснил, что рядом его село, в котором он живёт один-одинёшенек.

"Зачем же вам столько скотины?" — спросил я.

"Коровка моя только одна, остальные соседские. Люди умерли, живность осталась. Жалко резать, вот и пасу…"

В 2010 году, вновь приехав в Чернобыльскую зону вместе со своим коллегой и другом Сашей Ломакиным, мы деда Миколу уже не застали. Зато встретили нового самосёла, Анатолия Клименко. Он поселился в своём доме в самом центре Чернобыля, возле церкви.

"Сестра и племянница от рака померли, — говорил он нам. — А меня тоска по родному дому замучила, положила бы в гроб раньше, чем эти дьявольские лучи. Хату я построил давно, своими руками, когда отслужил срочную в армии".

Анатолий показывал свои награды и документы ликвидатора аварии.

"Свою дозу я схватил ещё в 1986 году, обслуживал очистные сооружения взорвавшегося четвёртого энергоблока. Из тех ребят, которые в моём коллективе тогда работали, процентов двадцать спустя двадцать лет живы были, остальные померли".

Зов сердца

В музее Чернобыля в Киеве до сих пор хранятся письма от добровольцев, которые после катастрофы приходили украинским властям мешками. Вот строчки, которые написал тогда тракторист Александр Пашков из посёлка Степной Курганской области: "Мы же люди, должны помогать друг другу. Я не прошу никаких привилегий, только разрешения".

А это строчка из письма Дины Демиденко из молдавского города Кантемир:

"Не лишайте меня счастья быть полезной!"

Люди добровольно рвались в пекло, шли на смертельный риск. Для меня все они — святые.

Статус ликвидаторов-чернобыльцев получили около восьмисот тысяч человек из всех республик СССР — хотели бы они, чтобы в центре Припяти, на месте всеобщей скорби, сейчас устраивали шоу с танцами под музыку?

Наверняка нет — здесь сердце сжимается от боли, душа просит молитв.

До катастрофы, случившейся в апреле 1986-го, в Припяти жило пятьдесят тысяч человек. Они уехали, бросив почти всё. В опустевшей школе с давно выбитыми стёклами ветер шевелит лоскуты порванных занавесок, шелестит страницами пожелтевших учебников. Наверное, всё ещё цела тетрадка по украинской речи, на которой детским почерком выведена фамилия Вики Жегловой из 2-го "Б". Тогда, в первую свою командировку в Припять, я записал её фамилию и тему последнего домашнего задания, которое девочка сделала 25 апреля. Эвакуация жителей началась лишь 27 апреля, дозу схватили все, кто там жил. Я пытался найти повзрослевшую Вику, но отыскать не смог. Жива ли она сейчас? Знает ли о том, что её родной город стал местом для шоу?

В Чернобыле есть Свято-Ильинский храм, там прежде служил протоиерей Николай Якушин. Когда я встречался с ним, он говорил мне:

"Я верю, что соборная молитва может очистить наш край от радиации и это будет самое светлое место на Земле!"

Пусть так и будет, пусть над Чернобыльской зоной плывёт колокольный звон. Пусть к небу возносятся не фейерверки, а наши молитвы.

Господи, дай мира Украине! Пусть политики помнят те времена, когда русские и украинцы, все советские люди, спасли человечество от ядерной катастрофы!