Армения в моем сердце

Седьмого декабря я зажигаю свечу и молюсь об Армении. Для меня и для тысяч людей из бывших республик СССР это день траура, день памяти жертв Ленинаканского землетрясения 1988 года.

Тем зимним утром погибло двадцать пять тысяч человек, но счет смертей не окончился. Раненые умирали под завалами, взывая о помощи, — их крики слышали соседи, родные, друзья, слышала вся страна, весь мир.

Та катастрофа стала нашей общей бедой. В Армению летели спасатели со всего Советского Союза, из многих зарубежных государств.

Нам тогда казалось, что СССР не разорвет никакая сила, что горе Армении — наша общая трагедия. Рядом, плечом к плечу, разбирали завалы спасатели из Прибалтики, Средней Азии, России, Украины. Мы были друг другу как братья, и это не громкие слова, это правда.

Одиннадцатого декабря 1988 года под Ленинаканом разбился Ил-76 со спешившими на помощь Армении людьми — сам самолет и экипаж были из Литвы, а вылетел в последний рейс из Баку, вез призванных из запаса азербайджанских строителей.

Национальные конфликты на фоне общей трагедии казались далекими, над ними даже шутили. В Ленинакане ходил такой анекдот: "Поднимает кран плиту, под ней — армянин. Спасатели к нему, а он спрашивает: "Стойте! Карабах уже наш? Если нет, то опускайте плиту обратно!"

Кто тогда знал, что в Карабахе в 2020-м тоже будет идти война, что Армения ее проиграет, что вновь по дорогам будут идти беженцы…

Горе и радость

Ленинакан и Спитак в те дни были городами, где смешались десятки языков, русская, армянская, английская и французская речь звучала в унисон. Мы прекрасно понимали друг друга, даже не различая слов, — сочувствие и сострадание было в каждом взгляде, каждом движении.

Армения хоронила мертвых — всюду гробы, гробы. Их везли даже не в катафалках, на крышах легковушек.

Зато каждый спасенный человек радовал всех, такие новости передавали друг другу по эстафете. Живых доставали из-под руин и через несколько дней. Девочку Грету откопали в развалинах семиэтажного домана на третьи сутки после землетрясения. Малышка лежала рядом с мертвой мамой. Женщина закрыла дочку своим телом, пытаясь спасти.

Грета выжила, медики ампутировали ей ноги, и снимок, который сделал в больнице мой коллега и друг Саша Ломакин, был символом того землетрясения. Спустя много лет мы вновь встретились с Гретой — она уже сама стала мамой, закончила университет, выступала на Параолимпиаде, стала чемпионкой Европы и Армении по пауэрлифтингу.

Вырастили Грету дядя Вануш и тетя Марина, заботились о ней как о родной дочери.

"Землетрясение лишило меня мамы, папы и старшей сестры, — рассказала нам Грета. — Я часто прихожу на их могилу, плачу и рассказываю про свою нынешнюю жизнь, делюсь сокровенным, как с живыми".

Как наживались на беде

Горько вспоминать, но землетрясение в Армении показало не только доброту и человечность советских людей. Мерзкого и подлого было столько, что писать про это тогда просто рука не поднималась. Воровали не только гуманитарную помощь, приходившую из-за границы, тырили друг у друга. У старика, который жил на развалинах дома, охраняя то немногое, что уцелело, унесли ковер, оставив только придавленную обломком бетонной плиты часть.

В первые часы после землетрясения разграбили отделения Сбербанка и ювелирные отделы в магазинах. Мародеров ловили, наказывали, но кражи не прекращались. Милиция обыскивала всех спасателей, работавших на руинах универмага, и каждый раз находила нечистых на руку людей. Украденные вещи продавали на рынках, меняли на водку.

Иностранцы удивлялись, видя, как бессовестно расхищалась начальством всех рангов гуманитарная помощь — как можно наживаться на чужом горе? Но в СССР такое, увы, было почти нормой.

Старый строитель тогда водил нас по Спитаку и Ленинакану, показывал на уцелевшие здания и с горечью говорил про панельные многоэтажки:

"Строить их в сейсмической зоне — преступление, они сложились, попадали, цепляя друг друга, как домино!"

Дед сравнивал кирпичные дома дореволюционной и советской постройки, ругая и плача:

"Вот, видите, какая кладка была прежде — на извести, на века! А в советской — много песка, мало цемента. Тряхнуло землю — и рухнул дом, рассыпался!"

В 1991-м, после распада СССР, я вспомнил те слова седого армянского строителя. Экономические и политические катаклизмы тряхнули наше общее государство так, что оно развалилось само, без особых усилий извне. Скрепы, то есть двуличная идеология, подвели, сложенный из тотальной лжи фундамент оказался непрочным.

Страна больших привилегий для начальства и так и невыполненных обещаний для работяг — таким СССР остался в памяти многих моих сверстников. Но все-таки Советский Союз был моей родной страной. И в декабре я скорблю не только по Армении, я поминаю СССР. Наше общее государство и общую дружбу, которую мы так и не сберегли…