Как террористы ИГИЛ "растворились" в благополучном Париже
В России мы показываем эти кадры первыми. Расстрел кафе в Париже случайно снял видеорегистратор одного из такси. Водитель и его пассажиры чуть сами не попали под огонь. Теперь эта запись — еще одна в списке тысяч улик, по которым полиция вычисляет убийц и их сообщников.
Внимательные европейцы сообщают о подозрительных людях в компетентные органы. Следы самых радикальных террористов ведут в самые благополучные страны Старого Света — задержания в Германии, обыски в Бельгии. Там полиция нагрянула в квартиру Ибрагима и Салаха Абдеслама, уже пустую. Один из братьев подорвал себя в центре Парижа, другой скрывается. Соседи не могут ничем помочь и уверяют, что террорист был хорошим парнем.
Эти рейды по "нехорошим квартирам", пройди они дней десять назад, могли бы спасти десятки жизней. Но перепуганные европейцы радуются и этому. Сбежавшие пособники настигнуты. Правда, полиция не дает гарантии, что нашли всех. Операция спецслужб в парижском квартале Сен-Дени стала самым важным антитеррористическим событием недели. Трое террористов, в том числе и организатор атаки 13 ноября Абдельхамид Абауд, ликвидированы. Но перед этим оказали сопротивление. Но, главное, удалось предотвратить новое нападение террористов. Спецслужбы вовремя перехватили информацию о его подготовке. И след привел в Сен-Дени.
Это, пожалуй, самый неблагополучный пригород Парижа. Здесь живут выходцы из самых бедных стран, в основном — на пособие. Коренные парижане в этих местах стараются не появляться. Для них это небезопасно.
Место, где находится главный монастырь средневековой Франции и похоронены два десятка французских королей, для истории страны сейчас имеет совсем другое значение. Около семидесяти процентов жителей этого пригорода — мигранты. А уровень преступности зашкаливает.
Такой истории отношений с мигрантами нет, пожалуй, ни у одной европейской страны. После Первой и Второй мировой Франция стала активно приглашать гастарбайтеров из северной и западной Африки. В 60-е годы поток усилился из-за деколонизации африканских государств. В 70-е были даже попытки выслать часть гостей обратно, но те предпочли остаться. Проблемы у французов европейского происхождения и французов с африканскими и ближневосточными корнями начались именно тогда и достигли своего апогея к двухтысячным. У мигрантов всегда были сложности с адаптацией к жизни во французском обществе. Большинство из них не могли, а чаще не хотели интегрироваться. Предпочитали держаться обособленно, создавая этнические анклавы в городах. Это привело к печальным последствиям. Врожденная толерантность коренного населения Франции мешает говорить обо всем этом открыто.
Все, чего смогли добиться власти, это разделить культуры по географическому принципу. Вот и получается, что в одном квартале Парижа — высокая мода и современное искусство, а в соседнем — лотки с крадеными сотовыми телефонами.
Чтобы понять, чем живут люди в этой "альтернативной" версии Парижа, идем на эксперимент. Французские коллеги крутят нам вслед пальцем у виска. Они сюда не сунутся. Тем более после захода солнца.
Жизнь в этом районе кипит даже поздним вечером. Хотя жители этих кварталов не привыкли показывать ее чужакам. Справа ровняют бороды в парикмахерской "только для мужчин", слева торгуют наркотиками. Но самое популярные места — стихийные рынки, их несколько. На одном из них продают все, что можно продать. И то, что все это краденое, видно невооруженным взглядом.
На другом торгуют контрафактом. Все подряд: одежда, обувь, бытовая химия. В толпе буквально не протолкнуться. Вслед журналистам РЕН ТВ торговцы бросают недобрые взгляды. А потом неожиданно кто-то окрикивает по-русски: "Молодой человек! Что вы тут ищете? А ну-ка спокойно уходите отсюда!".
Полиции здесь не то чтобы нет. Просто она на все происходящее не очень реагирует. Хотя офис стражей порядка всего в квартале от торговцев наркотиками и краденым. Зато они живо реагируют на включенную видеокамеру. Требуют ее убрать. Спрашивают: что мы вообще здесь делаем в такой час? Пытаемся объяснить: гуляем. Мы же не знали, что здесь не везде можно ходить. У нас вот везде можно. Снимать полицейских — одно из местных табу. Еще камеру нельзя направлять на женщин и на мечеть.
Свобода слова и право СМИ на информацию в этих местах — пустой звук. Тут свои законы, и вокруг только свои. Так удобнее прятаться от чужого западного мира. И обижаться на него.
На одном из перекрестков подходим к группе подростков. Те сначала пытаются уйти от разговора. Но потом возмущение берет верх.
"То, что произошло, ужасно. Но почему во всем обвиняют нас? Я вот не террорист. Я просто живу тут, верю в Аллаха, молюсь. Теперь моя жизнь станет еще тяжелее. Кафе, где я работал, закрыли. Полиция проводит рейды, цепляется к нам", — говорит один из жителей Париже.
Но этой обидой и чувством социальной отчужденности как раз и пользуются террористы. Технология вербовки хорошо отработана. И, как выяснилось, это часть большого и страшного плана.
Кровавый сценарий парижских событий был подробно расписан. Причем еще в то время, когда даже само словосочетание "террористическая атака" почти всем в Европе казалось чем-то очень далеким, фантастическим и несбыточным. Об этом говорилось только короткой строкой в новостях, в рубрике "Есть ли жизнь за Елисейскими полями?". Где-то там, в странах третьего мира, захватывали заложников в больницах и театрах, взрывали иностранные посольства и жилые дома, и никому в той же Франции невдомек было, что маховик террора уже запущен и спустя каких-то два десятилетия он так раскрутится, что очень больно ударит по городу любви и света.