Убивать с оглядкой…
14 февраля 1994 года все народы бывшего СССР единодушно рукоплескали той пуле, что влетела в череп серийного убийцы, педофила и маньяка Андрея Чикатило.
Пуля была выпущена по приговору советского Верховного суда, и восторг наших сограждан, в том числе и автора изложенных строк, был понятен. Справедливое возмездие настигло убийцу, хотя смерть одной преступной особи (человеком Чикатило назвать трудно) никак не перевесило мученическую гибель его 58 жертв, среди которых были и дети. Но наказание пришло, и в громе рукоплесканий как-то растворились известия о том, что до этой, ожидаемой всеми казни уже был расстрелян один из уголовников, обвинённый за преступление, совершённое Чикатило.
Ходили по нашей необъятной стране слухи, что невинно осуждённых и даже казнённых "по делу Чикатило" было несколько. Но всё же смертельная пуля завершила акт правосудия. Это было справедливо. И потому громадному числу сегодняшних россиян, рискну предположить — почти всем нашим гражданам мучительно осознавать, что подобной пули нет в арсенале нынешнего правосудия, что не будет расстрелян по закону убийца девятилетней девочки в Саратове Михаил Туватин. Смертной казни у нас пока нет.
Мораторий на смертную казнь в России был введён в 1996 году, когда наша страна вступила в Европейский союз. Этот мораторий был одним из условий признания в ЕС и был введён тогда, когда преступность словно кипела в стране, когда бандитские группировки буквально захватывали власть в городах, на дорогах, в тюрьмах, не боясь никого и ничего. Бесстрашие в значительной мере было обеспечено тем, что над уголовниками словно растворился меч правосудия, именуемый "смертная казнь".
Я помню заседание одного из московских судов, где оголтелый убийца визжал на весь зал: "А что вы сделаете? Расстрела-то всё равно не будет!" Вот с такими "вечно живыми" преступниками и принимали Россию в ЕС наши европейские партнёры, абсолютно не заботясь о том, сколько смертей, ужаса и беспредела обрушится на её граждан — простых и честных россиян. Можно предположить, что здесь крылся злой умысел наших европейских партнёров — ещё больше расшатать внутренние устои и так раздёрганной России, переживающей "лихие 90-е".
А так как Европа уже почти сотню лет пляшет под дудку США, то вспоминаются идеи недоброй памяти Збигнева Бжезинского об "управляемом хаосе", который его страна внедряла во все государства, неугодные Америке. На первом месте, конечно же, Россия и её союзники. Самые яркие примеры — Ливия, Югославия и майданутая Украина. Во всех кровавых событиях, "оранжевых революциях", бунтах, безумствовали и упивались своим участием в них преступники, насильники, убийцы и извращенцы, знающие, что на сей момент закон бессилен перед ними.
Сея этот преступный хаос во всём мире, в Вашингтоне абсолютно не скрывают тот факт, что в 31 штате США существует и исполняется смертная казнь в нескольких её вариантах: электрический стул, газовое отравление, виселица, смертельная инъекция и расстрел. Чудесный "букет смертей" для доброй и учащей правильной жизни всех и вся Америки. И при этом, конечно же, мало сообщается о том, сколько казней было совершено ошибочно.
Теперь о главном. Самое страшное, что может произойти при вынесении смертельного приговора — это ошибка. Абсолютно всё равно для осуждённого на смерть, почему это произошло — по злому умыслу, оговору или стечению обстоятельств. Подобный приговор не только ужас для осуждённого, но и удар по всей системе правосудия, народной веры в него. Над этой проблемой бьются ведущие юристы всего мира во все годы создания систем правосудия во всех его вариантах. Но не смогли сведущие в законах умы спасти Сократа от "законного" отравления, Альфреда Дрейфуса — от несправедливой ссылки, от казни чикагских рабочих 133 года назад за организацию первомайской демонстрации, от гибели в ГУЛАГе Всеволода Мейерхольда, поэта Осипа Мандельштама… Сократ, американские работяги, советские режиссёр, поэт и сотни других наших соотечественников всё-таки были угроблены насмерть, а вот Дрейфус освобождён и оправдан. Ошибку или злонамерение здесь удалось уничтожить ещё при жизни осуждённого. Случай редкий. Но чаще всего реабилитируют посмертно. Особенно в России.
Прошу прощения, уважаемые читатели, за то предложение, с которым вы сейчас ознакомитесь. Оно неоднократно обговорено мною с опытными юристами и, убеждён, имеет право на жизнь и сейчас, когда пылает народный гнев в Саратове, да и во всей России. Вот его постулаты.
– Сохранить смертную казнь за особо тяжкие преступления, указанные в законодательстве РФ.
– Исполнение смертного приговора осуществлять через три года после обязательного нового рассмотрения дела.
За три года защитники и обвинители могут собрать новые доказательства вины или оправдания подсудимого, которые совершенно иначе представят происшедшее, сведут к минимуму или даже исключат возможность ошибки. Невинно или несправедливо осуждённый получает весомый шанс оправдаться или смягчить приговор. Для истинно виновного преступника эти три года станут кошмаром ожидания смерти, земным психологическим адом, я допускаю мысль, что психика осуждённого на казнь претерпит такие изменения, что, возможно, новый суд сочтёт бессмысленным исполнение смертного приговора.
Подобное предложение, конечно же, исключает из жизни знаменитое и страшное "Приговор окончательный и обжалованию не подлежит", но совершенно не исключает само наказание — смертную казнь. Остаётся в особой ипостаси работа трибуналов, особенно в условиях военных действий. Там законы намного жёстче и стремительнее, чем в гражданском правосудии.
Предвижу массу отрицаний изложенного мнения, особенно от юристов и правоведов, кардинально мыслящих россиян, но вспомните, сколько пресловутых "а вдруг?" всплывало совершенно неожиданно в политических и уголовных делах, в процессах о разводах, дележах имущества и так далее. "А вдруг?" — это возникший факт, алиби или обвинение, это шанс всё изменить, это надежда или окончательный приговор. В ситуацию "а вдруг?" могут встроиться и самооговоры, которыми так богата история ГУЛАГа, где многие осуждённые признавались в самых немыслимых преступлениях, чтобы спасти от ареста и смерти своих близких, друзей, товарищей. Эти самооговоры я читал лично, в бытность свою колымским журналистом.
В случае с Туватиным, похоже, оправданий для убийцы нет. Что же, три года в ожидании справедливой казни, подсчёт осуждённым убывающих дней — уже смерть. Существо, от которого отказался даже отец, должно быть уничтожено. Но я оставляю микроскопическое "а вдруг?", что может возникнуть за три года. Убивать даже скот в облике человека надо с оглядкой. А вдруг?